Богдан Сушинский - Ветер богов

– Или новой империей, – с тоскливым педантизмом то ли согласился, то ли просто повторил главный конструктор. – Извините, я не владею достаточной информацией.

Сразу же чувствовалось, что кабинет Боргезе задумывался как сугубо домашний. Никакого стола, за которым можно было бы собирать гостей. Полки с книгами, журнальный столик, два кресла и письменный стол самого владетельного князя. Все пространство этой небольшой комнатки, свободное от шкафов и стеллажей, было заставлено макетами яхт, подводных лодок и прочих боевых кораблей. Если бы Скорцени не знал, с кем имеет дело, то решил бы, что попал в сугубо сухопутную каюту отставного морского волка.

Они уселись за столик, открыли бутылку корсиканского вина и, опустошив по бокалу, глубокодумно умолкли, будто рассчитывали, что разговор начнется сам собой, навеянный атмосферой этого укромного уголка. Однако молчание угрожающе затягивалось и становилось неприличным. В то же время «злой отчим Лондона» [25]по-прежнему делал вид, будто они собрались здесь вовсе не по его настоянию.

– Мне показалось, господин фон Браун, что у вас новости из Берлина, – наконец не удержался Скорцени.

– Мы можем говорить откровенно?

– Совершенно, – повертел между пальцами ножку своего розоватого бокала Скорцени.

– Помня, что обращаюсь к начальнику одного из отделов Главного управления имперской безопасности…

– Такое не забывается, – все еще предавался своему иронично-легкомысленному настроению Скорцени. Однако фон Браун охладил его студеной грустью голубоватых близоруких глаз. Еще более бесстрастных, чем стекла старомодных очков в замусоленной металлической оправе.

– С вашего позволения, я хотел бы задать убедительно простой и прямой, как ствол полевого орудия, вопрос: что дальше?

Скорцени и Боргезе молча переглянулись.

Не найдя ответа, вновь глубокомысленно обратились к содержимому своих бокалов.

– Корсиканское вино наполняет нас духом Бонапарта, – объяснил этот порыв Скорцени.

– Я следил за тем, как оно наполняет вас духом Бонапарта, пока вы находились на Корсике, охотясь за Муссолини, – заверил его Боргезе, демонстративно теряя интерес к банальному вопросу фон Брауна. – Мне очень хотелось, чтобы эта ваша операция на Санта-Маддалене удалась. Хотя, не скрою, завидовал вам. Спасителем дуче вполне мог бы выступить и мятежный князь Боргезе.

– Я отдавал себе отчет в этом. Кстати, кто там сейчас на Корсике? Уже американцы, англичане?

– Слава Богу, их не слышно еще и на Сардинии. Не терпится навестить Бонифачо с его «Солнечной Корсикой»?

– Союзники в Италии явно не спешат, – вклинился в их разговор «страшилище Лондона». – Демонстративно, я бы сказал, не спешат. Словно наблюдают за тем, как поведут себя германцы, предвидя свой крах.

– Если вы побаиваетесь, что я обвиню вас в пораженческих настроениях, господин конструктор «Фау», – заметил Скорцени, – то можете быть спокойны. В стенах Главного управления безопасности мы слышали и нечто похлеще.

– Я всего лишь хочу вернуть вас к тому вопросу, ради которого собрались здесь, дабы вы не увлекались корсиканками.

– Это вопрос философский. С ним нужно было бы обратиться к доктору Кальтенбруннеру.

– Я желал бы, чтобы наша беседа происходила в иной тональности, господин штурмбаннфюрер, – сверкнул острым взглядом своих глаз фон Браун. – Если уж мы решили посвятить несколько минут этой проблеме. Кстати, я приехал сюда не столько для того, чтобы выяснить, будут ли «Фау» переделываться под пилотируемые ракеты или же останутся непилотируемыми. Это я мог выяснить с помощью любого из направленных сюда служащих. Сейчас меня интересует более глобальная проблема: как, собственно, вы видите свое будущее? Вы, Скорцени, и вы, князь Боргезе.

– Я не знал, что вопрос ставится настолько глобально, – в слишком сдержанной форме извинился перед ученым Скорцени. – Но почему вы избрали для своих философских опытов именно нас?

– Потому что вы – немногие из решительных людей, которые способны физически и духовно пережить Третий рейх и, как мне кажется, уже сейчас задумываетесь над сущностью Четвертого рейха. Кроме того, мне хорошо известно, что фюрер лично беседовал с вами, господин Скорцени, по поводу создания страны Франконии. Кое-кто из наших политиков даже склонен видеть в вас будущего главу этого государства.

«Вот оно в чем дело! – понял Скорцени. – Он приехал сюда по совету Розенберга, с которым давно приятельствует. По совету или же под его влиянием, что не имеет принципиального значения. Но совершенно очевидно, что только Розенберг пока что умудряется видеть во мне будущего императора СС-Франконии».