Богдан Сушинский - Ветер богов

«Если бы такое случилось, тогда непонятно, для чего Высшие Силы затеяли все то, что происходит сейчас на полях Европы», – употребил Скорцени тот самый неотразимый аргумент, на который только способен был в такие минуты.

Уповать на Бога он не стремился. Скорцени не верил в Бога как такового, а все, что говорилось по этому поводу в Библии, воспринимал как одну из самых неудачных гипотез о связях с землянами тех Высших Сил, на покровительство которых уповал в эти годы не только он, но и фюрер, Гиммлер, Розенберг, Геббельс…

Стоя у окна, штурмбаннфюрер безучастно созерцал небрежно сотканные из небольших серовато-зеленых лоскутиков пейзажи позаброшенных пашен, берега мутновато-черных болотных озерец; взошедшие на каменистых россыпях получахлые болотные кустарники. Как бы ни убеждали его оракулы из ведомства Геббельса, что вся эта часть Польши является исконно германской территорией, Скорцени довольно остро ощущал ее явственную отчужденность, воспринимая так, как обычно воспринимает чужие неприветливые края состарившийся в путешествиях усталый странник.

– Не томитесь, Родль, – боковым зрением заметил он появление своего адъютанта, не отводя при этом глаз от представавшего перед ним в скромной рамке окна пейзажа кисти Господней. – Что это вы так?.. О чем хотите поведать?

– К двенадцати вы приглашены в вагон-бункер. Только что мне сообщил об этом адъютант фюрера.

Скорцени взглянул на часы. В запасе у него оставалось тридцать минут.

– Вполне возможно, что будете приглашены также в вагон-ресторан, на обед вместе с фюрером.

– Именно с этой новости вы и должны были начать свой доклад, гауптштурмфюрер Родль. Вы всегда отличались абсолютным неумением преподносить мне приятные сообщения. Что для любого адъютанта самоубийственно.

Родль воспринял это замечание стоически.

– При этом фюрер желает выслушать ваш доклад о создании особых видов оружия.

Скорцени почти умиленно взглянул на своего адъютанта.

«Я вас явно недооценивал, гауптштурмфюрер, – вычитал Родль в расшрамленной гримасе на лице шефа. – Вы поражаете меня своей деликатностью».

– Но мы с вами готовы предстать не только перед фюрером, но и перед Господом, не правда ли, Родль? – Скорцени опять взглянул на часы. – С любым докладом. Особенно если узнаем о нем за двадцать минут.

У Родля не было друзей. Да он никогда и не нуждался в них. Ноте, кто все же решался относить себя к категории его друзей, нередко спрашивали, каким таким образом ему удается ладить с «самым страшным человеком Европы». В их воображении Скорцени представал перед миром крайне угрюмым, замкнутым и свирепым, что позволяло им задавать подобные вопросы с подчеркнутым сочувствием. Он, конечно, выслушивал их спокойно. На самом деле совместная служба со Скорцени не обременяла Родля. Во всяком случае, с тех пор, когда он научился с абсолютнейшей невозмутимостью воспринимать его мрачные шутки и понимать логику суждений, а следовательно – его поведения.

– Я понимаю, что должен был начать с того, что придется докладывать. Но что поделаешь… – со скорбной миной на лице согласился Родль. – Узнать о совместном обеде с фюрером все же приятнее. Говорят, это большая честь…

Его объяснение было явно не ко времени. О том, что докладывать о секретном оружии придется лично фюреру, «первый диверсант рейха» понял сразу, как только, находясь в Италии, получил приказ прибыть в ставку фюрера. А потом, уже в Берлине, – дружеский совет Кальтенбруннера: во что бы то ни стало догнать фюрер-поезд, к отходу которого обер-диверсант слегка запоздал. Тот же Кальтенбруннер точно знал, где именно фюрер намерен был делать остановку, чтобы кого-то там выслушать и что-то там лично проинспектировать…

Несколько минут оба офицера молчали. Родль не знал, следует ли ему удалиться или же будут какие-то указания.

– Созерцая эти скудные перелески, я почему-то вдруг вспомнил о некоем ротмистре, который движется к ним через сибирские леса и уральские горы.

– Ротмистр Курбатов, – охотно поддержал эту тему гауптштурмфюрер. Он уже давно готовился к ней с не меньшим старанием, чем Скорцени – к докладу об успехах «Икс-флотилии» с ее школой «торпед-коммандос». – Теперь уже подполковник. Последнее, что о нем стало известно, – с частью группы переправился на правый берег Волги и устремился к границе Украины.

– Ну?! Что же томите меня неизвестностью, Родль?

– Сам томлюсь ею. На правом берегу следы его окончательно затерялись. Существует подозрение, что он то ли погиб, то ли схвачен энкавэдистами.