Михаил Ишков - Супердвое - убойный фактор

– Я согласен.

– Вы отправитесь с нами, Мессинг, – предупредил меня Трущев.

Это была нелегкая поездка. Мороз донимал так, что, как говорят в России, я едва не отдал Богу душу. Маршрут был нарочно проложен таким образом, чтобы Еско, одетый в красноармейскую форму без знаков различия, мог воочию убедиться, чем забавлялись его соотечественники на оккупированной территории. Ничего более страшного я в своей жизни не видал. Замерзшие, истерзанные трупы снятся мне до сих пор, даже на высоте ангельской белизны облаков. Сердце у меня вздрагивало – если швабы так поступали с гоями, что же они выделывали с моими соплеменниками?

Об этом страшно было подумать.

Двести километров мы едва осилили за световой день. В сумерках прибыли в Волоколамск, отыскали в/ч 5114. Встреча любящих произвела на меня странное впечатление своей обыденностью, немногословностью, тусклым светом сделанной из снарядной гильзы керосиновой лампы, негромкими словами, тихой радостью Тамары, подрагивающими руками Еско.

Женщина смогла сказать только два слова:

– Я верила… – и зарыдала.

Мы с Трущевым, не сговариваясь, вышли из комнаты».

Я перевернул последний листок, аккуратно прибавил его к стопочке, вопросительно глянул на Трущева. Хотелось, конечно, знать, что случилось дальше, но я был не властен ни над Трущевым, ни над временем. Оно неожиданно оглушительной трелью напомнило о себе.

Николай Михайлович внимательно выслушал заливчатый мотивчик, затем отключил звонок.

Наступила тишина.

– Уж полночь минула, – удовлетворенно провозгласил он, – а Германна все нет. Шутка. Будем считать, что Вольф Григорьевич начудил в очередной раз. Итак, – он обратился ко мне, – есть вопросы?

Я, ошарашенный трелью будильника, этим непререкаемым зовом судьбы, полвека поднимавшим советских людей на труд, на бой, перевел дух. Все хорошо в меру. Даже энкавэдэшная мистика. Единственным спасением представлялась строгая, последовательная хронология событий.

Я так и сказал Николаю Михайловичу – давайте по очереди. Начнем с 1942 года. Как вы оказались в Швейцарии?

Трущев, посасывая валидол, ответил:

– По милости Берии. Трудность состояла не в том, как добраться до Швейцарии, а как выбраться оттуда. Надеюсь, ребенку понятно, что отправлять барончика одного на поиски семейных сокровищ было рискованно. Мессинг Мессингом, но и наш маг… – Трущев кивнул на задорно постукивающий и беззаботно, вопреки всяким пророчествам, передвигавший стрелки будильник, – не был застрахован от ошибок. В сопровождающие был назначен Закруткин. Он также отвечал за подготовку Шееля.

В Женеву мы должны были проникнуть через французскую границу. У нас по линии Коминтерна были хорошие связи с французскими партизанами, действовавшими в департаменте Верхняя Савойя. Для ясности добавлю, в сорок втором году, примерно с весны, наши бомбардировщики ТБ-7, иначе Пе-8, начали совершать челночные рейсы в Англию [41]. Эти полеты совершались под надзором Берии, так что сбросить нас на парашютах в западных предгорьях Альп проблем не составляло. Но как вывезти оттуда?

Он достал портсигар и закурил.

– Предлагались различные варианты – через вишистскую Францию в Испанию, а затем в нейтральную Португалию. Или через Германию в Швецию, оттуда в Союз. Напрямую, через Австрию и Венгрию на оккупированные территории, оттуда к партизанам, но все это была романтика. Что-то из области похождений советского разведчика в тылу врага.

В НКВД к тому времени давно вывелись наивные простаки.

Пересечь границы рейха по поддельным документам было практически невозможно. Провал мог погубить всю операцию. Закруткин-старший лучше других знал от этом. Он выдвинул идею ликвидации барончика после того, как тот отыграет свою партию. Константин Петрович высказался в том духе, что «…это куда проще, чем тащить зека через всю Европу для приведения приговора в исполнение». Вариант, конечно, надежный, но весьма рискованный в политическом смысле.

А также в юридическом.

Лаврентий Палыч особо подчеркнул, что Шеель приговорен не к ВМН (высшая мера наказания), а к десяти годам. «Как же вы, товарищ Закруткин, заслуженний партиец, может ставит вопрос об приведении приговора в исполнение, если самого приговора не существует в природе?»

Вот тогда Закруткин – сознательно или нет, не знаю – сморозил глупость. Он заявил – «дело, мол, за малым, у вас же есть тройки», на что Берия резко возразил: «Мы с социалистической законностью в кошки-мышки не играем». Я сам слышал эти слова, могу подтвердить. Спас Закруткина генерал Панфилов, в ту пору назначенный начальником ГРУ. Он свел разговор к тому, что полковника неправильно поняли. Берия не стал раздувать склоку – между нашими ведомствами и так всегда существовали трения. Кстати, той весной Сталин как раз перевел зарубежную военную разведку в подчинение наркомата обороны, то есть замкнул на себя, так что Берии ни к чему была лишняя головная боль.