Андрей Даньков - Биологическая опасность

– Есть идея проще. – я вытащил телефон и открыл на развёрнутом экране показал спутниковый снимок, сделанный для карты.

– Ловко сделано. И что нам это даст?

– Не особо много, всего лишь состояние аэродрома.

– Но мы сможем рассчитать примерно, как нужно поставить самолёт. И если я не чокнусь, то всё получится на ура.

18:59

– Есть снимки! – кричал радостный Алексей, забегая в самолёт

– Давай!

Он швырнул на монитор бортового компьютера несколько цветных снимков в высоком разрешении.

Мы с Сельчуком потратили наверное, часа три на их рассмотрение и подсчёты. Даже пришлось включить подсветку кабины.

– Вот, значится, садимся сюда, на полосу ноль-восемь, оттуда…

– Нет, нет. Лучше сесть на двадцать шестую с максимальным автоторможением[13] и я думаю, нужно выпустить закрылки с шасси только за две минуты до посадки, а до этого лететь на режиме двигателей тридцать процентов, где-то на ста десяти узлах. – поправил я Сельчука

– Да ты с ума сошёл, это за порогом сваливания. Садимся на ста сорока со вторыми закрылками, а шасси выпускаем по инструкции. А автоторможение ставим третье.

– Принимается. Тогда, нужно вылетать на рассвете. Кстати, а когда активны эти “регенераты”?

– Хороший вопрос. Алексей! – крикнул я.

Алексей появился через пару минут, сильно разгорячённый, но не от бега, а от явно приятной беседы.

– Что случилось?

– У нас вопрос: активны ли эти “регенераты” по ночам, или нет? – спросил Сельчук.

– Неясно. Нападение на базу в Либерии произошло в два часа ночи, и всего за несколько минут всех военных перебили. Так что, стоит предполагать, что они активны только в момент, когда рядом с ними есть источник громкого шума, вроде стрельбы, шума машины или самолёта.

– То есть, неважно, какое время суток, главное – пища, будем так выражаться. – уточнил я

– Да. Тогда… секунду. – Лёша отвлёкся на рацию. – Слушаю… Да, понял вас… Они готовы…

Алексей убрал рацию и обратился к нам:

– В общем, вам разрешили взлёт. Только сообщите свои позывные для рейса. И да, на рейс сядут десять моих бойцов.

– Я так понимаю, отказаться мы не можем? – уклончиво спросил Сельчук.

– Это ради вашей же безопасности. Плюс, кому-то же надо забрать людей из Москвы, не вам же этим заниматься.

– Согласен.

– Только… Харитон Владимирович, я смогу уехать?

– Алексей, у вас есть кто-нибудь в том районе, где живёт Фриц?

– Да сколько можно?!

Моя чаша терпения оказалась переполнена, и в итоге, я сорвался на Сельчука.

– Да ладно, это же шутки ради, я уверен. Да и привыкай, может, сделаем позывным. – попытался сгладить обстановку Алексей.

– Так, один – задолбал меня уже своими шутками! Второй – Лёш, без обид, но твоя “психология” тут бесполезна.

– Да я и не собирался…

– Хватит! Оставьте меня одного!

Мда уж… выглядело, как капризы того избалованного ребёнка.

Честно, это “прозвище” вечно меня бесило. Ещё с того дня, как я пошёл в российскую школу после переезда, за мной закрепилось это прозвище. Хорошо хоть, что "фашистом" не обзывали.

Скажем так, для меня всё это – очень больная история, которая оставила те или иные раны на душе. Одни затянулись, оставив шрамы, другие до сих пор причиняют страдания, и Сельчук – одна из таких вот ран.

Мне показалось, что самым верным способом будет напиться до беспамятства, и с твёрдым намерением я отправился в терминал.

– И никогда не было?

– А что ты хотел? Это тебе не Шереметьево, здесь дьюти фри нет. Так что максимум, на что ты можешь рассчитывать – поспрашивать экипажи других самолётов, вдруг у них осталась выпивка.

– Спасибо.

Что ж, идея напиться в терминале не прокатила, загляну-ка я в минибар нашего самолёта.

Когда я вернулся, то сразу попросил Олю отойти со мной.

– Ты хоть понимаешь, что вам лететь уторм? Сельчук тебе голову оторвёт!

– Ну и пусть! Так что?

– Я об этом пожалею… есть у меня бутылка водки, никому из пассажиров она не понадобилась. Закуску принести?

– Нет. Только жёстко напиться.

– Ладно… я пошла, принесу печенье из детского набора.

Стоило Оле уйти, как сразу я откупорил бутылку и выпил где-то четверть содержимого бутылки. Сознание тут же начало плыть. Через пару минут Оля принесла печенье и обратку аспирина с полулитровой бутылкой воды. Сказала, что это от похмелья.

И на том спасибо. И так, когда появилась закуска, оставшаяся бутылка освободилась от своей жидкости сравнительно быстро, равно как откидной столик полегчал от пропавших печенюшек… А что было дальше… Упс…