Андрей Даньков - Биологическая опасность

Вместо того, чтобы пойти обратно в самолёт, я решил прогуляться по зданию аэропорта.

Конечно, здание регионального аэродрома, никогда не пропускавшее более чем 10-12 рейсов в сутки, и те, выполнявшиеся небольшими 'Аэробусами", если не "Канадэйрами", которые попали в страну в конце нулевых, не могло быть огромным. Максимум, что тут есть – зал ожидания на сотню мест, ещё полдюжины лавочек, пару кафешек, газетный киоск и магазин электроники, в котором продавали самую дешёвую "одноразовую" китайскую электронику.

Выйдя из здания через зал прилётов, я увидел, как несколько самолётов, стоявших вплотную от терминала, отгоняли на другие стоянки.

– Мужики, а что случилось? – спросил я военных.

– Разворачивают полевой лагерь, вон, здание битком набито, дышать невозможно. – ответил мне крупно сложенный вояка лет сорока с погонами майора.

– Спасибо.

– Погодь, ты с какого борта?

– Двадцать первый, "Аэрофлота".

– А, это тебе нужно в Москву позарез?

– Ну… – я догадывался, в какую сторону уходит разговор, но решил дальше послушать.

– В общем, слушай, расклад такой, я так понимаю, вы там готовые к вылету, могу кое о чём просить…

– Павел.

– Лёха. Короче, у меня все подчинённые московские, сам понимаешь, семьи, все такое, надо бы их сюда перевезти.

– Но… я всего лишь второй пилот, капитан у нас другой.

– Хм… вот что, не против познакомить меня со своим экипажем?

Это такая шутка? Нет, я понял бы, если он попросил Сельчука на переговоры, но таким тоном, он точно решил реквизировать наш борт, гордо носящий имя Алексея Леонова…

И опять шутка: я веду на самолёт имени космонавта его тёзку.

Здесь лучше не возмущаться и проводить его на борт. Ох кое-кто разозлится, когда увидит меня в чьей-либо компании.

Только когда мы с этим Лёхой шли к самолёту, я понял, что всё это время у меня работали наушники. Ну и фиг с ними, я вообще абстрагировался от них, так дойдём.

– Слушай, Лёш, а ты откуда?

– Кронштадт. Смешно получилось, я, выросший в морском городе и закончивший морскую академию, горбачусь в инженерных войсках.

– Не думал за своими родными?

– Да куда, сам сирота, женой не обзавёлся, скорее… не смог…

Я догадался, что дело в личной трагедии, а такие раны нельзя ковырять.

– Но тебе хотя бы есть, зачем возвращаться. – заметил наш горемыка.

В молчании мы дошли до нашего самолёта, где я попросил Лёху подождать около трапа, пока я обрисовываю ситуацию Сельчуку.

– Нет и ещё раз нет! И где мы будем садиться? Скажи мне, гений. В Шереметьево? Домодедово?

– Остафьево[10].

– Ты шутишь?

– Мало кто бывал на том аэродроме, даже среди пилотов гражданской авиации. А тут – две полосы, одна из которых подходит нам с запасом, тихое место… давайте пригласим того вояку.

– Ну зови, переговорщик чёртов.

Когда Алексей поднялся на борт, он поприветствовал всех нас, задержав взгляд на Наташе, которая лет на пять помладше него будет. Ну, что сказать, она у нас… Кхм, что-то я отвлёкся.

– Вы командир, я так полагаю?

– Харитон Владимирович Сельчук, подполковник ВВС в отставке. КВС на этом самолёте

– Алфёров Алексей Викторович, майор сто тридцать седьмой бригады сил специального назначения, вам вкратце описали проблему?

– Так точно, и я не согласен. Во первых, неясно, какая там ситуация, во-вторых, мы – пилоты, а не солдаты… они точно нет. – под словом "они" Сельчук обозначил и меня, за что, как говорится, стало обидно. – И тем более, как вы узнаете, что семьи ваших подчинённых не больны?

– Этот вопрос я возьму на себя, я же прошу вас только отвезти меня и несколько солдат в Москву, и привезти нас обратно вместе с семьями офицеров. Тем более, вашему пилоту, Павлу, тоже нужно в Москву.

– Да… дела… в общем так, товарищ майор, вы – обсудите вопрос с вышестоящим командованием, а я – постараюсь договориться о самовольном полёте. И ещё, раз уж мы летим в неспокойное место, постарайтесь выбить нам оружие, те же "Макаровы" хотя бы.

– Действуйте. Надеюсь, что к утру всё будет готово. Предварительно, готовьте вылет к шести ноль-ноль утра. А что насчёт оружия – гарантировать не могу, может получится по военному билету. – сочувствующе покачал головой этот вояка и посмотрел на меня. – Служил?

– Нет.

– Жаль.

Остаток этого сверхдолгого дня мы посвятили полному дурачеству: мы или играли в карты, которые забыл какой-то пассажир при первом рейсе в Лондон. Потом, когда Сельчук, мухлюя, всех нас обыграл, мы принялись травить анекдоты о нашей нелёгкой ноше.