Евгений Сухов - Убить Сталина

— Он встречался с кем-нибудь?

— Никак нет, товарищ майор, — уверенно проговорил дядька. — Я за ним из окон наблюдал. Выйдет из подъезда и прямиком к пивной торопится.

— А там он виделся с кем-нибудь?

— Пару раз к нему подсаживались выпивохи, но они там уже задолго до него обосновались. Просто стреляют деньжат себе на глоток пивка.

— Ладно, ступай, — Трухин закрыл дверцу.

Мужчина отошел на несколько шагов и растворился в темноте, будто бы привиделся.

— Тебе повезло.

— Почему вы мне не поверили сразу? — насупился Маврин.

— Сталин всегда посещает премьеры. Он может не сидеть на спектакле от начала до конца, но присутствует всегда. В этот раз он тоже собирался выезжать, но в самый последний момент почему-то раздумал. До нас дошел слушок, что ехать в театр его отговорила личная охрана. Если эта информация соответствует действительности, тогда им что-то стало известно о предстоящем покушении.

— Почему в таком случае нам не попробовать второй вариант? Все-таки у меня имеется «панцеркнакке». Снаряд поражает цель на расстоянии в триста метров.

— Хорошо, вы меня убедили, — сменив тон, согласился Трухин. — Наши договоренности остаются прежними. Вы сумеете добраться до дома самостоятельно?

— Постараюсь.

— Саша, выпусти нашего гостя. — Немедленно подчинившись, сержант распахнул дверь и вышел, выпуская Маврина. — И еще вот что, даже не думай выкинуть какой-нибудь фокус. Мы с тебя глаз не спускаем.

— Наблюдайте сколько хотите, но я не стану ничего делать до тех самых пор, пока не увижу Лиду!

— Хорошо. Ты ее увидишь завтра.

Маврин вышел из машины. Темнота уплотнилась, сделавшись едва ли не осязаемой. Протяни руку, и пальцы упрутся в холодную темную твердь.

Подняв воротник, Маврин пошел по переулку.

Лидия пришла рано утром. Поторкалась в замочную скважину своим ключом и, догадавшись, что дверь закрыта на задвижку, негромко поскреблась. Ни уверенного стука в дверь, ни крика в замочную скважину, ничего такого, что могло бы указать на приход жены. Она именно поскреблась, как это делает собака, выгнанная за провинность строгим хозяином. Виновато, тоскливо, будто вымаливала прощение, отчего Петру сделалось как-то не по себе.

Открыв дверь, он увидел Лидию. Внешне она не изменилась, если не считать темных кругов вокруг глаз, которые добавили ей несколько лет. Лида словно перешагнула тот невидимый рубеж, за которым начинается увядание. Она уже не будет выглядеть моложе. Просто потихоньку начнет стареть. Да, досталось бедняжке. И ничего тут не поделаешь. Нельзя безнаказанно играть в опасные игры.

Петр понимал, что прежняя Лидия ушла. Перед ним стояла уже другая женщина, слабое подобие той, которую он знал прежде.

Обескураженный, Маврин стоял на пороге, не зная, что сказать. А точнее, как приободрить любимую женщину.

— Ты не хочешь меня пропустить? — устало спросила Лидия.

Точнее, в ее голосе слышалась даже не усталость, а тоска, которая всецело завладела ею. Несколько поспешнее, чем следовало бы, Петр отступил в сторону и виновато сказал:

— Конечно же, проходи.

Лидия прошла. От ее прежней грации не осталось и следа, зато невесть откуда появилась легкая сутулость, резче обозначились ключицы.

Обернувшись, женщина тихо попросила:

— Только дай мне слово, что не будешь ни о чем меня спрашивать.

Вместо глаз — зияющие раны. С большей болью Маврину сталкиваться не приходилось, и, проглотив ком, неожиданно подступивший к горлу, он пообещал, стараясь придать голосу бодрую уверенность:

— Не беспокойся, я никогда ни о чем не спрошу тебя. Иди отдыхай.

Тоскливо улыбнувшись, Лидия ушла в спальню. Оставшись в одиночестве, Петр закурил. Его пальцы слегка подрагивали. Решение пришло только после третьей папиросы — вжав окурок в блюдечко, Петр поднялся и пошел спать.

Морячок сидел на прежнем месте, лениво растягивая гармонь. Заговорщицки прикрыл глаза, когда взгляды их встретились, — письмо дошло до назначения.

Достав из кармана свернутую купюру, Маврин шагнул к нему.

— Душевно поешь, — улыбнулся он. — Возьми, морячок, на пиво, заслужил, — он положил купюру в бескозырку и направился в сторону Арбата.

У мебельного магазина на Арбате Петр остановился. В витрине стояла ваза из красного хрусталя, в ней ярко пылали три красные розы.

Неторопливой походкой Маврин направился вдоль улицы. Мимоходом обратил внимание на то, что улыбающихся лиц стало побольше. Оно и понятно, война шла к концу, жить становилось немного полегче.