Евгений Сухов - Убить Сталина

— Ладно, разберемся, — буркнул Шелленберг.

«Мерседес-Бенц» подъехал к небольшому зданию на окраине города. Ничем не примечательный фасад, выкрашенный в унылый темно-серый цвет, как и соседние здания. Единственное, что его выделяло, так это высокие металлические ворота, у которых неторопливо прохаживался солдат. Заметив подъехавшую машину начальника разведшколы, он проворно распахнул ворота. Автомобиль въехал во двор, выложенный брусчаткой.

— Сначала я бы хотел осмотреть классы, где занимаются активисты, — распахнул Шелленберг дверцу и, подобрав рукой полы кожаного плаща, ступил на брусчатку.

— Пойдемте, пожалуйста, за мной, господин бригадефюрер. Мы стараемся отбирать в нашу разведшколу наиболее способных слушателей. Для такого отбора выработаны специальные методики.

— Сколько времени сейчас занимает подготовка?

Территория школы производила благоприятное впечатление: ухоженный двор с большими газонами, на которых росли цветы. Несведущему человеку могло показаться, что здесь готовят садоводов, но никак не разведчиков.

— От трех до шести месяцев, в зависимости от способностей курсанта. У нас несколько учебных корпусов. Вот в этом здании, — показал Краузе на соседнее строение, — мы проводим курсы подготовки пропагандистов. В основном сюда мы набираем слушателей из антисоветски настроенных местных жителей и военнопленных. После окончания школы мы направляем их на оккупированные территории. А некоторые ведут пропагандистскую работу прямо на линии фронта. Есть результаты. Например, четверо наших выпускников вышли к окопам русских, и им удалось уговорить перейти на нашу сторону целый взвод.

— Я слышал об этом случае, — сдержанно заметил Шелленберг. — Кажется, они устроили с русскими братание?

— Да, господин бригадефюрер, — охотно согласился начальник школы. — Но все их действия укладываются в нашу методику пропаганды. Мы не случайно привлекаем в школу именно русских, им легче понять друг друга, у них один менталитет.

— Пожалуй, вы правы. А как определяется интеллектуальный уровень ваших слушателей?

— Отбор слушателей проводится по категориям от нуля до пяти. Активисты, получившие ниже трех баллов, нам неинтересны. Это люди в основном из крестьянской среды. Они весьма ограничены в своих суждениях, со слабым развитием логики, с неразвитым аналитическим мышлением. Часто они непредсказуемы. В нашу школу мы стараемся брать тех, кто получил от трех до четырех с половиной баллов. Такие люди легко обучаемы, хорошо поддаются внушению, они во многом предсказуемы, с ними легче работать.

— А что вы делаете с теми, которые набрали пять баллов? — спросил Шелленберг, приостановившись.

— Такие люди встречаются крайне редко, — покачал головой Краузе. — Из всего набора их может быть один или два, в самом крайнем случае — три. Но таких людей мы тоже не берем.

— И что вы с ними делаете? Отправляете в печи Освенцима?

Подобные шутки были в духе бригадефюрера Шелленберга.

— Это было бы большим расточительством для Третьего рейха, господин бригадефюрера. По запросу доктора Гимпеля мы направляем их в лагерь «Л».

Шелленберг понимающе кивнул. Гимпель — фигура серьезная, его люди занимались тем, что собирали и обрабатывали разведданные о народном хозяйстве Советского Союза.

— Вижу, что у вас все поставлено на самом высоком уровне.

— Но это только часть нашей работы, — живо ответил Краузе, увлекая Шелленберга в сторону штаба, желтого двухэтажного здания с лепниной по фасаду.

Начальник школы прошел мимо двух бойцов в советской форме с автоматами, дежуривших у входа, и, распахнув перед Шелленбергом дверь, впустил его в просторный коридор. У тумбочки, выпучив глаза от усердия, стоял дневальный. Вряд ли он узнал в человеке, одетом в кожаное пальто, всесильного Вальтера Шелленберга. Но его вытаращенные жабьи глаза и без того выражали безмерную преданность Третьему рейху.

Шелленберг уверенно прошел по коридору, на ходу осматривая «наглядную агитацию», сделанную слушателями школы. У одного плаката он даже остановился. На нем был изображен Сталин в одежде мастерового и с пилой в руках. Рядом лежали доски, стояли новенькие гробы. Рисунок сопровождался надписью: «Батюшка Сталин заботится о своих дивизиях».

— Отдел пропаганды, — тотчас доложил Краузе, заметив интерес Шелленберга.

— Образно.

— Художник, который нарисовал этот плакат, прежде работал в газете «Правда», а вот теперь трудится в нашей разведшколе на благо рейха.