Игорь Берег - Приказы не обсуждаются

А что, опять же сам себе сказал Евгений, хорошее было времечко! И дрались мы умело и весело, не боясь ранения или плена! Так какого же дьявола ты сейчас распускаешь слюни и думаешь о таких грустных вещах? А ну-ка, соберись, солдат! Вспомни старую примету: если все время думать о смерти, она тебя быстренько найдет. А так, может, и мимо проскачет. Выше нос, майор!

Захотелось для поднятия духа выпить, и возможность для этого была, стоило только поманить стюардессу. Но позволить себе алкоголь он сейчас не мог. Впереди была неизвестность, а ее лучше встречать на трезвую голову. Но уж когда все закончится… Ох и погуляем!

Миронов хотел разбудить посапывающего рядом Загайнова и потрепаться с ним, но удержался. Они были западной киногруппой, а значит, можно было разговаривать только на английском. А разве на этом языке поговоришь по душам? Ни за что! Что они, Набоковы, что ли? Придется терпеть.

Сашка, словно почувствовав его порыв, приоткрыл один глаз, потом подмигнул и улыбнулся Миронову. Дескать, терпи!

И Евгению больше ничего не оставалось, как самому устроиться поудобнее и попытаться заснуть. Что он с успехом и проделал. Как в молодые годы, когда стоило только дать себе установку: «Спать!» – и он проваливался в сон.

Лусака оказалась симпатичным городом, вполне европейским, хотя, конечно, Африка чувствовалась вовсю. Но, видимо, британцы в своем протекторате управляли железной рукой, и после их ухода народ так и остался более-менее дисциплинированным, не то что в Анголе, где, получив независимость, пустился он во все тяжкие, и относительный порядок власти смогли навести не скоро.

Номера в отеле «Колониаль» им были заказаны. Туда их привез встречающий, сухопарый американец Джейсон Паркленд, который официально был просто бизнесменом, а в действительности – местным резидентом ЦРУ. Узнав это, Загайнов печально покивал головой: мол, теперь мы и с ЦРУшниками дружим! И Евгений заподозрил, что был Сашка не армейским майором, а из какой-нибудь организации типа ФСБ. Но спросить опять же не решился. По принципу: «Меньше знаешь, крепче спишь!» Незачем лишней информацией перегружать мозг.

Разместились так же, как на вилле в Лиссабоне, – по национальному признаку. И вскоре собрались в номере у русских – он был просторнее остальных.

Паркленд доложил, что все готово. Вертолеты дожидаются на аэродроме, все в них погружено, и никаких сложностей с местными властями не предвидится. Вылетать можно хоть сейчас.

Однако Гордон и Симонов торопить своих людей не стали. Были у них какие-то еще дела в этой Лусаке, о которых они предпочли не распространяться. Оставили Коннора с Евгением и Александром, а сами удалились в «американский» номер. Совещаться, наверное, пошли.

– Ну, что вы об этом думаете, парни? – спросил сержант, развалившись на кровати отсутствующего Симонова.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Загайнов, разглядывая вид за окном. Номер находился на пятом этаже, и кое-что увидеть было можно.

– Всю эту драную операцию по устранению какого-то афроафриканца, который сидит в заднице у наших правительств, как заноза! Мне кажется, что мы можем вляпаться по самые уши в дерьмо, если не будем держаться друг за друга, как родные братья. А нам даже не дали как следует познакомиться. Как я могу считать братьями этих нелюдимых португальцев? Так и кажется, что они ждут момента, чтобы всадить тебе в спину нож.

– Ну, Джек, это ты преувеличиваешь! – лениво отозвался Миронов. Ему хотелось курить, но было лень вставать с постели, чтобы поискать пепельницу. – Просто такая национальная черта – спокойствие и угрюмость.

– Но я не могу воевать вместе с угрюмыми людьми! Кто даст гарантии, что эти ребята не подведут в трудный момент? Они даже улыбаться не умеют! А я всегда напряженно отношусь к людям, которые не умеют улыбаться. Вот вы, хоть и русские, а вполне нормальные парни. И пошутить можете, и выпить. Наверное, и в морду дать у вас не заржавеет.

– Во-первых, насчет в морду – точно не заржавеет! – сказал от окна Сашка. – А во-вторых, что это значит: «Хоть и русские»? Тебе что, приходилось раньше с русскими сталкиваться и они тебе не понравились?

– Нет, – смутился Коннор, – не приходилось. Но о вас уж очень странная слава идет по всему миру…

– И чем же она странная? – все-таки сел на кровати Евгений.

– Ну, например, когда вы воюете, то никого не жалеете, ни своих, ни чужих. Или, только пьяными в бой ходите, для храбрости.