Сергей Зверев - Лейтенант с одной жизнью

Темп, взятый его бойцами, был быстрым. Первое время Валентин все никак не мог войти в нормальное дыхание. Все в груди и в горле клокотало, ручьи пота заливали глаза, и его соленый раствор щипал так, что он постоянно вытирал рукавом лицо.

Бегущий впереди ефрейтор Сайдудулаев, казалось, чувствовал себя лучше, чем его командир, несмотря на то что на нем, кроме рюкзака и бронежилета с «лифчиком», наполненным автоматными магазинами, гранатами, противогазом и лопаткой со штык-ножом, была еще надета пулеметная лента.

…Резкая остановка впереди идущих бойцов была настолько неожиданной, что Валентин налетел на ближайшего из них и чуть не сбил его с ног.

– Передохнем немножко, – сказал весь мокрый от пота прапорщик и присел на камень, подзывая рукой к себе Стеклова и Куприянова. – Дайте воды, совсем пустой. – Сделав несколько глотков из фляги, вернул ее Стеклову и добавил: – Десять минут отдыха. Осипцов с Колесником, бдите! Моя задача – привести вас к командиру батальона, это, получается, еще где-то полчаса ходьбы отсюда. И все.

– Что там нас ждет? – спросил Куприянов.

– Шахтеры, освобожденные день назад. Такое там увидите! Ладно, дайте бойцам немного отдохнуть, и пойдем.

Уткнулись они прямо в полевой штаб батальона. Доложив о прибытии группы агитотряда командиру батальона, Жженов со своей группой, получив новое задание, исчез. Командир, майор Свиридов Сергей Викторович, которого Валентин видел несколько раз мельком, был невысокий, сухощавый. Из-под панамы, закрепившейся на затылке, выглядывал русый ежик, а взгляд был быстрым. Он задержал на Валентине всего несколько секунд, а потом перевел его на карту, о чем-то раздумывая. Наконец Свиридов поднял голову и произнес:

– Вас сейчас отведут к шахтерам, потом доложите свое решение. Смирнов!

Тут же, словно по волшебству, появился боец, на вид ровесник Валентина.

– Сержант, отведите их к шахтерам. Одна нога там, другая… ну, и так понятно.

– Есть, товарищ майор! – Сделав короткий кивок в сторону Стеклова и Куприянова, боец, нагнувшись, быстро спустился немного вниз и, выпрямившись, стал ждать, когда прибывшая группа последует за ним.

Спуск был коротким, преодолели его минут за пять-семь.

Когда Валентин увидел этих шахтеров, челюсть его от появившегося испуга, смешанного с жалостью, задрожала. Эти люди больше напоминали скелеты, обтянутые фиолетовой кожей. Если что и осталось на их лицах, так это – большие глаза и кости, обтянутые тонкой-тонкой кожей, которую пересекали неровные трубки вен и артерий.

Через некоторое время переговоров с ними Куприянова ефрейтор Сайдудулаев подошел к Стеклову и, глядя ему в глаза, сказал:

– Страшно! У меня слов нет, товарищ лейтенант. Они даже не знают, сколько человек работает на шахте. Этот, – указал подбородком на одного из афганцев Самид, – жил в кишлаке Борджахел-и-Абдара. Его и еще человек сорок из их кишлака, которые поддерживали правительство и не хотели идти в ряды моджахедов, арестовали и привели сюда. Он не знает, сколько времени находится здесь. Стариков, арестованных вместе с ним, он уже давно не видел. Ему сказали, что они умерли от тяжелого труда и недоедания. А вообще их кормили раз в сутки, если провинились, то сутки-двое держали без еды. А шесть дней назад, когда душманы сожгли несколько обессилевших человек живьем в назидание остальным, им удалось сбежать.

Разговор Куприянова с шахтерами через переводчика был длинным и томительным для Валентина. Он места себе не находил от бездействия, которое ему навязывал политработник. Хотелось туда, в бой, но он не имел права оставить эту группу из агитотряда.

Скелеты-афганцы, девять человек, сидевшие и лежавшие на камнях невдалеке от него, были совсем обессиленными. С трудом поднимали руки, передвигали ноги, и было вообще непонятно, как они могли в таком состоянии работать где-то в шахтах. Сахар-рафинад, который они сосали, должен был, по словам медбрата, прибывшего в группе Стеклова, придать им хоть немного сил для восстановления.

«Людям надо отдохнуть, иначе их организм больше не выдержит». – Эти слова сержанта поставили точку в желании Куприянова продолжать дальнейшие расспросы.

А Валентин все никак не мог оторвать своего взгляда от изможденного старика-афганца, рассказавшего об их жизни в лазуритовой шахте. Оказывается, ему было всего лишь семнадцать лет! Нет, такого просто не могло быть – ведь перед ними сидел старик на вид лет семидесяти, если не больше.