Александр Шувалов - Чистодел

– Держись. – Ванька протянул руку, я вздрогнул и попытался отодвинуться. – Все только начинается. – Он дружески потрепал меня по щеке и вдруг заорал в голос: – В глаза смотреть!

Да уж, Ванька Рудиков – самый настоящий отличник учебы. Он и сейчас тупо следует предписаниям инструкции, намертво вызубренной когда-то. Ни малейшей фантазии, свободного полета мысли. Ни грамма импровизации.

Сейчас он мне опять врежет. Точно, прилетело в то же самое место, только посильнее. За пару минут я чуток отдышусь, проохаюсь, и он начнет меня пугать. Самое время.

– Слушай сюда. – Твердые пальцы прихватили мое беззащитное горло. – Говорю только один раз, повторять не буду. Ты понял?! – Он сжал пальцы как клещи.

Все это, я уверен, не доставляло моему бывшему однокашнику ни малейшего удовольствия. Но и отвращения не вызывало. Это просто работа, которую нужно исполнять. Упорно и старательно. Иначе он просто не умел.

– А сейчас…

Но я так и не узнал, что должно было произойти именно сейчас.

Потому что дверь у Ваньки за спиной отворилась, и на пороге появился еще один персонаж, отдаленно знакомый мне.

Изрядно за пятьдесят, роста не просто среднего, а очень даже. Не тощий и не толстый, приятно упитанный. Одет довольно легкомысленно, хотя и по погоде: небесно-голубые слаксы, сиреневая распашонка свободного покроя и рыжеватые мокасины на босу ногу. А еще белая капитанская фуражка с крабом набекрень. Милый, приветливый и обаятельный. Вот и все, что я могу о нем сказать.

А еще барин, самый что ни на есть настоящий, хотя совсем не стремится им выглядеть. В отличие от многих других. Иной такой постоянно намекает на наследственное дворянство, сутками фрак не снимает, даже родовым гнездом и дворовыми обзавелся по случаю, а все равно больше чем на лакея никак не тянет. Сей господин – совсем другое дело.

Я забыл сказать, что живу в гостинице по соседству с этим милым и обаятельным человеком. У нас номера на пятнадцатом этаже дверь в дверь. В последние дни мы с ним довольно часто сталкивались и каждый раз вежливо раскланивались.

– Доброе утро. – Он расплылся в приветливой улыбке, мельком глянул на часы. – Хотя уже можно сказать, что наступил день. – Этот господин плавно вскрыл и продемонстрировал мне маленькую стеклянную, а не плебейскую пластиковую бутылку с французской минеральной водой. – Без газа, подойдет?

Мне сейчас любая вода в радость: французская, немецкая, тувинская, из лужи, даже из унитаза. Лишь бы оросить наждачной сухости глотку и как-то осадить печенку, рвущуюся наружу.

– Не откажусь, – вполне себе светски отозвался я.

– Вот и прекрасно, – непонятно чему обрадовался он. – Освободите человеку руки, – бросил барин, обращаясь к Ваньке, не оборачиваясь, как-то через губу.

– Вообще-то… – начал было тот.

– Не заставляйте меня повторять, – с брезгливой скукой в голосе проговорил мой спаситель.

Рудиков еле слышно вздохнул, подошел ко мне, извлек из кармана несерьезных размеров складной ножик и крошечным лезвием бритвенной остроты легко, как паутину, разрезал несколько слоев скотча.

– Всем спасибо, – прошипел я, тут же схватил емкость, любезно протянутую благодетелем, и приник к горлышку, как пионер к горну.

Счастье-то какое! Жаль только, что бутылочка оказалась не того размера. Мне бы сейчас банку литра на три. А еще лучше – ведро. Я блаженно ухнул, подождал, пока внутрь меня упадет последняя капля воды, и интеллигентно поставил опустевшую бутылку на пол возле ножки стула.

– Сигаретку? – Сей господин раскрыл портсигар и одарил меня «верблюдом», по виду вполне себе адекватным, заокеанским, а не произведенным где-нибудь за углом один бог знает из чего.

Он любезно щелкнул зажигалкой.

– Еще раз благодарю, – проговорил я сквозь дым и заткнулся.

Дальше разговаривать будет другой человек. За тем он сюда и пришел.

– Как насчет чашечки чая? – спросил он, придвинул ногой стул, уселся на него верхом, повернул голову, наконец-то глянул на Рудикова, замершего в углу, и повелел: – Не сочтите за труд, распорядитесь насчет бутербродов, кофе для меня и чая для нашего гостя.

Ванька очень по-доброму посмотрел на него, вышел и вскоре вернулся. За прошедшие годы он ни капли не растерял исполнительности.

Не успел я докурить вторую сигарету, как дверь после деликатного стука растворилась. Распухший от мускулатуры мужик с физиономией пошире моих плеч поставил на стол кусок картона, исполняющий роль подноса, с несколькими пластиковыми стаканчиками и тарелкой посередине, дождался кивка и вышел.