Денис Игумнов - Котик Бу-Бу

Свежие могилы появлялись на кладбище каждый день, вопросов с новыми покойниками не возникало, возникали проблемы с тем, чтобы всех их прикопать, соблюдая все правила православного ритуала. Пройдя несколько рядов, Денис, не особо заморачиваясь с поисками, легко нашёл новорождённый холмик. Сняв с тачки лопату, он принялся за ставшую привычной для него мозолистую работу. В июле добывать мертвецов стало легче, чем в мае, по трём причинам. Первая – умерших граждан стало больше. Вторая – Денис приспособился, приобщившись к мастерству владения лопатой. Была и третья.

Зная, что за ним никто, кроме них, кому он априори безразличен, не наблюдает и не слышит, Денис вложил себе в уши наушники. Поколдовав с плеером, он включил песню из сборника любимых композиций малолетнего маньяка-трупособирателя. В барабанных перепонках замаршировала простенькая и от того привязчивая мелодия. Долгое вступление, залихватский свист, пресловутое – «ОЙ-ОЙ», и вот хор бритых мальчиков запел:

Мы к вам придём и всех убьём

Мы к вам придём и всех порвём

Не помешает нам и не закроет нас, и не повяжет нас

Мы будем делать всё, что захотим

Мы будем делать всё, что захотим

Под такое вот залихватское музыкальное сопровождение Денис и копал. Так легче и веселее. Жадные могильщики совсем обнаглели, требовали за свои услуги уже совсем какие-то несуразные, баснословные суммы гонораров. Понятно, что народ начал хоронить покойников сам. Простые люди, страдающие от недоедания, не имеющие нужных навыков тренируемых годами примитивных движений, закапывали мертвецов не так глубоко, как следовало. Доставать из земли такие подарочки судьбы стало гораздо менее трудоёмко. Это стало третьей причиной, почему задача трупокопателя значительно облегчилась.

Метр мягкого рыхлого чернозёма в глубину и остриё лопаты натыкалось на дерево крышки гроба, а иногда (такая хрень случалась всё чаще) с лёту втыкалось в податливую плоть усопшего. Сегодняшний покойничек принадлежал к «богатеньким», его закопали не просто так, обернув в штору, заменившую родственникам саван, а положили в настоящий гроб.

«ТУЧЕП», – такой звук выходил, когда могильная лопата ударялась о крышку, – необыкновенный глухой чавк. Денису он нравился, чудилось в нём что-то от остро будоражащего психику и в то же время простое, сермяжное, как правда о том, что мы все умрём и одновременно магическое, родственное тёмному колдовству, предлагающее наслаждаться моментом, максимально до гланд заполненным реалистичным на миллион процентов восприятием жизни, пульсирующем на безмолвном черном фоне экрана смерти. Плеер сменил композицию: теперь телефон транслировал в мозг хрипы электрогитар, нервный бой барабанной установки и безумные крики психопата, готового к действию. Металлическая группа «Кишки» рубила хит – «Пожар в дурке имени Ленина».

Пятнадцатилетний подросток разгрёб, соскрёб последний слой земли с гроба. Поддев лопатой крышку под стенания неохотно выходящих из пазов братишек гвоздей, он открыл доступ свежему воздуху к телу.

Девушка. В гробу лежала молодая, невероятно красивая девушка. Возможно, ровесница Дениса. Покойницу, похожую на невесту, могильщик любитель аккуратно вытащил наверх. При лунном свете кожа светилась мягким бело-бежевым фарфоровым светом. Юный ангел, дитя, видимо так и не познавшее всех прелестей весны жизни, зато хлебнувшее её ужасов с изрядным избытком. Логично, иначе бы она не оказалась на кладбище.

Денис не знал, что конкретно сгубило девушку. На первый взгляд её тело казалось целым, невредимым, нетронутым людьми. Болезнь? Навряд ли. Скорее всего, она умерла насильственной смертью. Обычное дело по нынешним временам. Смертельное ранение скрывали погребальные одежды и цветущий вид нежного возраста, который мог сгладить, скрыть любые повреждения не хуже искусного грима, наложенного умельцем доктором в морге.

Правильные, спокойные в нежданной смерти черты. Круглый овал уже не детского, но и не взрослого, а от того такого нежного, привлекательного лица голубой принцессы. Пшеничные волосы, пушистые ресницы, плавные линии бровей. В свете звёзд светлые волосы отливали серебром, а воображение Дениса рисовало их золотыми. Златовласка из его детских снов. Она ему понравилась, аж сердце на секунду защемило от горя, что она умерла. Так жаль, что она умерла. Он вынул из ушей наушники, бубнящие басовитыми циркулярками, звенящие погребальными колоколами, рычащие демоническим вокалом. Любое звуковое сопровождение сейчас казалось лишним. Тишина, покой, вот чего требовала от него мёртвая Златовласка. Она заслужила, чтобы никто не осквернял её сон трэшем. Тем более, что Денис знал, что ожидало её вскоре.