Денис Игумнов - Котик Бу-Бу

Попятившись речным раком назад, Егор, развернувшись на пятках словно танк, с раскачки двинулся под арку.

– Шлюха, я тебе нос отрежу, – шипела с явным акцентом темнота слева.

– Ой, ой отпустите меня, – просило светлое пятно по центру, окружённое зловещими тенями.

Тень, что дёргалась справа, ничего не говорила, усердно пыхтела, выламывая девице суставы локтевых сгибов. Чем ближе подходил Егор, тем яснее становилась мизансцена происходящий трагедии заурядного полового насилия. Двое разгорячённых типов с темными лицами исчадий ада тянули пойманную ими жертву к лестнице, ведущий в подвал и к надругательству. Девушка выглядела в их клешнях Дюймовочкой, схваченной не то крысами, не то скорпионами.

– Здравствуйте… – проявил, не понятно зачем, едкую ироничную вежливость Егор.

Своего он добился, на него обратили внимание. Вступать в дальнейшие пререкания с разгорячёнными близким сексом с кровью, озабоченными личностями смысла не имело. Егор с лёту сунул прямой левому обормоту, попав точно в небритый подбородок. Насильник отвалился от девушки словно сытая пиявка, насосавшаяся горячей кровушки. С его говорливым товарищем пришлось повозиться: он ничего не понял, полез вперёд с размахайкой. Успокоили его гормональный порыв два крюка в голову и два по корпусу. Особенно разрушительным вышел левый боковой пришедшийся под рёбра. Печень заорала: «Мама!», – бес долой с копыт и скрутился в стонущую запятую.

– Вставайте, девушка. Не бойтесь.

Егор, разрядившись оправданной агрессией, проявлял благородство, внутренне любуясь собой. Спесь никогда не идёт выздоравливающему от помутнения рассудка пациенту на пользу. Сладенькая пилюля самолюбования встала колом. Подавая руку сидящей на бордюре девушке, он расслабился. Легкий шорох за спиной герой услышал слишком поздно. Оборачиваясь, Егор получил удар. Нож вошёл ему в левую сторону грудной клетки, под сосок. Первый бес, оклемавшись, насадил Егора на пику, как кусок мяса на шампур. Совершив не первую в своей жизни подлость, бес ускакал. Его дружок уполз за ним.

– Эй, ты в порядке? – спросила Егора девушка, нагнувшись к нему.

Спросила и мышкой шмыгнула на улицу, под свет фонарей, лишь каблучки застучали, быстро удаляясь в неизвестность. Егор остался один. Впрочем, он к такому состоянию начал привыкать. Отвечать за себя и не быть обузой для окружающих. Вставал он с трудом, будто пьяный.

До дома Фимы Егор добирался целый час. Пройти оставалось меньше километра, а штормило, как на последнем круге марафона. Озноб, жар, состояние сердечного приступа. Святая троица симптомов близкой тьмы неотступно следовали за Егором до дверей квартиры Фимы. Лифт поднял раненного на десятый этаж. Хоть тащиться наверх на своих двоих не пришлось.

– Привет, – Выдохнул Егор, осторожно двигая побелевшими губами. Любой звук, вылетающий из него лёгким сквозняком, давался ему с трудом, отдаваясь ноющей болью в сердце.

Увидев на пороге не своего хорошего знакомого, а его призрак, Фима испугался. Что ещё произошло? Во что он впутался? Бледный, как покойник, Егор наводил на него ужас. Не хотел же Фима, чтобы он к нему приходил. И на тебе.

– Ого, – у Фимы отпала челюсть. Шок от увиденного сделал его, необыкновенного болтуна, неспособным произнести больше, чем это тупое – «Ого». – Нож! – Фима увидел торчавший из груди нож. Кто угодно может впечатлиться.

Егор зашёл в прихожую. Ему очень хотелось лечь, но он оставался на ногах, терпел.

– У тебя нож! Нож! В сердце! – Фиму отпустило, он запричитал скороговоркой.

– Я знаю. Не кричи, – сбил поднимающееся пламя истерики Егор, ответив спокойно, тихо, сурово.

– Тебе в больницу надо. Я сейчас скорую вызову, – несколько успокоившись, Фима выдал вполне разумное предложение.

– Нет.

– Да как же….

– Никуда. Мне. Не надо. Понятно?

На шум в прихожую вышла жена Фимы, длинноногая красавица Ирма. Заранее заготовив дежурную улыбку для гостя, она, увидев в каком он состоянии, поняла, что вечеринка не состоится.

Посмотрев на Ирму, Егор выдал и для самого себя странное:

– Здравствуйте, меня зовут…

– Привет, – несколько растерявшись от такого странного приветствия, произнесла Ирма. Сориентировавшись в ситуации, не понимая её, но принимая, она, лишившись улыбки, добавила: – Я помню, как тебя зовут, Егор. Тебе что, плохо? – Ирма спрашивала так, потому что не увидела ножа. И потом ей нравился Егор больше, чем кто-либо из друзей её мужа. Нравился как мужчина.