Виктор Ковригин: Махно. Полковая казна

Он в точности повторил предыдущую процедуру. Немного попархав в облаках эйфории он решил полюбопытствовать остальным содержимым пакета и извлёк оттуда майку в фирменной упаковке. Вскрыв пакет, Ванюшкин, сначала бегло, а затем все более внимательно начал изучать этот шедевр империалистической развратной пропаганды. То ли коньяк на него подействовал, то ли внутри него были скрыты какие-то потайные желания и мысли, но наш «пузырь» решил примерить маячку на себя. Как говорится: «картина маслом».

На его глобусовидном животе, стройная блондинка превратилась в «кустодиевскую барышню» с размерами женских прелестей XXL. Вид сверху не давал ему возможности увидеть всей полноты определившегося шедевра, но интуитивно он ему уже нравился и мысли «мужчины в полном расцвете сил», потекли в определенном физиологией направлении. Рука сама потянулась к заветной бутылке, стакан наполнился на треть и коньяк, все так же божественно одурманивая, влился в него маленькими глотками. Николаю Васильевичу вдруг захотелось общения и желания с кем-нибудь поделиться красотой своего наряда. Этому способствовало и то, что он вдруг, не без помощи уже подействовавшего на его психику божественного напитка, вдруг представил себя молодым и стройным юношей с кудрявыми русыми волосами, безумно похожего на молодого Есенина. В супермодной майке, сводящейся с ума, как ему казалось, всех женщин. Ему вспомнились стихи про хулигана, всплыл в памяти романс, про «клён заледенелый» и ему захотелось простого человеческого общения.

С этой мыслью, и уже в голос, напевая про клён опавший, он вышел из своего кабинета и пошёл по коридору РОВД в поисках родственной души. Как будто чёртик подглядывал за ним, и на его беду дверь отдела дознавателей открылась, и в коридор выпорхнула Лизочка, стажёр-дознаватель, поступившая на службу всего неделю назад. Увидев юное создание, наш «пузырь» подпрыгнул от радости, и покатился своей неподражаемой походкой, к жертве случайного обстоятельства. Лизочка не успела, и пикнуть, как оказалась в объятиях Ванюшкина и была прижата к глобусообразному животу намертво.

Вот такую мизансцену увидали с одной стороны коридора Альбина Эдуардовна, жена Николая Васильевича, а с другой стороны коридора начальник РОВД, идущий вместе с заместителем начальника областного УВД по политической части. А дальше все пошло, вернее, просто вышло из-под контроля. Альбина Эдуардовна дикой кошкой кинулась на своего мужа, Лизочка от таких неприемлемых для себя «ласковых» объятий упала в обморок. Начальник РОВД дико зарычал, схватившись обеими руками за голову, а заместитель начальника областного УВД замер, открыв свой рот на максимально возможную ширину, и выронил из рук красную папку. Кстати в этой папке был приказ о присвоении Ванюшкину Николаю Васильевичу очередного звания подполковника, по случаю дня милиции и его сорокапятилетния.

Что было дальше, я думаю рассказывать не надо, потому что это было бы настоящее издевательство над личностью нашего кадровика. Констатирую лишь итог этого инцидента. Конечно же, приказ о присвоении очередного звания был аннулирован, и Николаю Васильевичу было предложено исполнить рапорт. Раны, полученные от острых коготков его супруги, зажили, он был в очередной раз прощён. А злополучная майка, вернее те клочки, что от неё остались, были выброшены на помойку.

Вот после вышеуказанных событий и попал наш Николай Васильевич на работу в трест ресторанов. О чем, кстати, и не жалел. Здесь он был уважаемым человеком и получал от директоров ресторанов и заведующих производством небольшие подарки в виде деликатесов, что в те времена было немаловажным обстоятельством, поскольку в стране наблюдался дефицит не только деликатесов, а вообще продуктов питания.

IV

Вернёмся к сути повествования. Николай Васильевич вызвался познакомить меня с другими участниками проекта, и мы отправились в мастерскую художника.

По пути мы заглянули в плановый отдел. Это была оранжерея самых ярких и экзотических «цветочков и ягодок», радующих взгляд и будоражащих мужское воображение. Действительно коллектив планового отдела состоял из очаровательных девушек и женщин, для которых подиум был бы более подходящим местом работы. Я застыл на пороге, оловянным солдатиком, наверное, даже приоткрыл рот, потому что в «груди дыханье сперло». В ответ, на меня устремились взгляды «анютиных глазок» и «очей чёрных и страстных». Наш кадровик, не обращая внимания на этот цветник, направился прямиком к столу начальника отдела Софьи Борисовны, женщины в возрасте, но от этого не менее привлекательной и я сказал бы, не задумываясь, желанной. Ознакомив её с приказом, они немного переговорили, и Софья Борисовна своим бархатисто-грудным голосом произнесла,