Владимир Стрельников - Проект «Валькирия»

На фюзеляже самолета Пе-2 Е.С. Ступина было начертано: «За Бориса Сафонова!» Награждён орденами Красного Знамени, Отечественной войны II степени и Красной Звезды. (Вот орёл! Так, а это что?) Послевоенные репрессии не обошли стороной и старшего лейтенанта Е.С. Ступина. В 1948 году арестован и осужден сроком на десять лет. (За что?! Женьку-то!) Освобожден и полностью реабилитирован в августе 1956 года. Его восстановили в партии, вернули боевые ордена. Старший лейтенант Ступин получил назначение в ВВС Северного флота. А в 1971 году ушел в запас с должности заместителя командира части. Живет в Москве. У него две дочери и внучка.

Офигеть! Нет, значит, переводу ни роду Сафоновых, ни Ступиных…

Почти до утра Борис разглядывал снимки и перечитывал документы папочки. Мысленно беседовал с ушедшими родными. А утром с порога заявил появившимся балтийцам, что готов к любому продолжению военной службы на благо коммунизма. И вот уже четвёртый день Саргенто гоняет его по сопкам. Правда, вчера Кабо проговорился, что так товарищ старший космонавт всегда тренирует своих бойцов. Ещё со времен, считающихся Средневековьем.

* * *

Накануне засиделись допоздна. Саргенто и Кабо проводили с Сафоновым неформальную политинформацию. Так космонавты полушутя назвали встречу. Разговор шёл о том, что на Земле-7 назревает распад их общей Родины, Советского Союза. Все признаки налицо. С одной стороны, это плохо: самая большая в мире страна, в которой утвердился передовой социалистический строй, готова развалиться на куски. Но с другой – даже хорошо. Отдельные республики и страны Варшавского договора столько ресурсов вытягивают из СССР, что мама не горюй!

– А ведут себя при этом так, как будто им все должны. Доходит до того, что дети, приезжающие из соцстран в пионерлагеря Советского Союза, смотрят свысока на наших ребятишек и считают их нищебродами: советская ребятня выпрашивает у них жвачку. Мальчишки из Восточной Европы, особенно Польши, откровенно насмехаются и надменно рассказывают о том, какие у них «красивые дома и хорошие дороги». И добавляют: «Вы, русские, просто работать не хотите!»

Саргенто горестно махнул рукой.

– А вы откуда всё это знаете? Резидентура доложила? – недоверчиво нахмурился Борис.

– Тут и резидентуры не надо. Всё и так известно! – Зубров-«Кабо» раскрыл чёрную папку, которую принёс с собой и положил на стол. – Смотри!

Это оказалась не папка вовсе, а что-то вроде большого тонкого телекома. Николай нажал центральную клавишу, и экран засветился зелёным.

– Совсем недавно это было, неделю назад! – пояснил старший космонавт. – Заседание рабочей группы по переходу к рыночной экономике. Во главе с Ельциным, в его кабинете.

– Ельцин, это кто?

– Председатель Верховного Совета РСФСР. Выступает за рыночную экономику. Фактически мы присутствуем в начале конца СССР.

– А вы тут, значит, за ним шпионите с помощью хитрого устройства?

– И не только за ним. На Земле-7 к этому моменту уже появился интернет, а мы к нему просто подключились. Есть такие возможности. Связь между Землями можно наладить с помощью гиперкома. Звук не включаю, тут и так всё понятно. Смотри, как жестикулирует. У него на левой руке двух с половиной пальцев не хватает. Сам рассказывал, что в детстве с ребятами со склада украли гранату. Захотел посмотреть, что у неё внутри.

– Это он заявил: «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить?» – оживился Кабо.

– Он. Видно, мало ему было той гранаты. Теперь ещё мину под весь Союз подкладывает… Эх, какая страна пропадает! – Феоктистов-«Саргенто» в сердцах захлопнул папку-телеком.

– Может, обойдётся? – Сафонов с надеждой заглядывал в глаза космонавтов.

– Ничего не обойдётся! – Владимир ожесточённо стукнул кулаком по столу, да так, что чайные ложки на столе подпрыгнули. – Он страну подрывает, как ту гранату. Посттравматический синдром. Контроль над эмоциями отсутствует, логика в стрессовых ситуациях не работает.

– И что, ничего нельзя сделать? – Сафонов не сдавался.

– Да есть тут одна задумка… – Саргенто и Кабо переглянулись. – Об этом пока вслух не принято говорить, но ты наш в доску, тебе-то можно. Но только осторожно. И немного позже.

* * *

Сегодня Борис ещё спал, а Феоктистов уже заглянул к нему в комнату:

– Подъём!

– ¡Sí, señor sargento!

Пробежка перед завтраком – теперь обязательный утренний моцион. Когда после десятикилометрового кросса побывали в душе и увлеченно растирались махровыми полотенцами, Владимир спросил: