Александр Сурков - По особо важным телам

— И что?

— И то. Угробят парня скорее всего. Как свидетель сам знаешь чего он нах никому не нужен. Слушай, включи дурака, распиши постанову на мой отдел. Я его заберу, все возьму на себя, а в Киеве согласуем.

— Зачем оно тебе?

— Не хочу лишней крови…

Барыгин — прожженный циник, решала и доверенное лицо начальства. Что-то на него не похоже. За какого-то убийцу впрягаться, когда на кону приказ о включении в штат? Нет уж, в такие игры пусть сам играет…

— Да напишу, нет проблем. Только, конечно, если мне шеф прикажет. Ты ему позвони…

— Я уже звонил, он послал. У него там свои договорняки и обязательства. Но если, типа, «перепутаем», я на месте потом все сам разрулю.

Ага, разрулит. Просто сделает крайним.

— Нет. Без шефа никак!

Барыгин чуть помолчал.

— Руслан, ты хоть понимаешь, во что ввязался?

— Понимаю. Я «ввязался» в раскрытие резонансного заказного убийства. Так что или согласуй с шефом, или не впутывай меня в свои игры.

— Да какие там игры. Жизнь человека… Ладно, блядь, процессуально независимое лицо! Придет война, хлебушка попросишь…

Успокоившись после «наезда», Таращенко раскрыл ноутбук и быстро набросал постанову. Скинул ее на флешку и собрался спуститься вниз. Принтер найти, чтобы в прокуратуру не ехать, а заодно уж и пообедать.

В эту самую минуту в дверь постучали.

— Кто?

Противный девичий голос:

— Звиняюсь, прибраться можно?

Эх, сейчас бы в номер того мальчика, который его на рецепшене оформлял, а не вульгарную местную девку. Мечты, мечты… Ну пусть заходит, он все равно на обед собрался.

Таращенко повернул ручку замка. Дверь открылась. Но в номер вошла не девушка, а вломился огромный брутальный мужчина в необъятных джинсах и кожаной черной куртке. Девушка, впрочем, за спиной у него была. Но с каких это пор горничные в провинциальных отелях стали носить военную форму?

Это была последняя мысль, которая промелькнула в голове прокурора Таращенко, прежде чем незваный гость взял его за горло потной вонючей лапой и грубо, совершенно не сексуально, завалил на кровать…

Минут через десять Ричер знал все, о чем знал, догадывался и даже предполагал прокурор Таращенко. Слабый оказался хлопчина. Всего-то и пришлось Ласке у него перед носом стволом поводить да яйца покрепче стиснуть. Парень сидел на стуле, привязанный скотчем, и тихо поскуливал.

— Ну вот, такой большой, а плачешь…

— Что еще нужно? Я вам все расскажу! Только не убивайте…

— Да ты уже все и так рассказал. Мы же не следаки, нам достаточно…

— Мне приказали. Я не хотел… Я все, что скажете, то сделаю… А хотите, заявление напишу. Что меня принуждали… преследовали за сексуальную ориентацию… У нас строго, за такое кого угодно уволят…

— Твоя ориентация нам до лампочки. Просто не будь по жизни пидором, все дела.

— Спасибо!

— Расти большой. Пока не за что. Жить ты, конечно, будешь. С кем пожелаешь. Но наказать тебя, хлопец, нужно…

— За что?!

— Ты понимал, что все действия незаконны?

— Ну мне же…

— Рот закрой. Да или нет?

— Да…

— Тебе, ты же сам сказал, твой следак объяснил, что человека могут убрать как свидетеля?

— Ну… да…

— Ты сделал то, что должен был сделать? Ну, там в СБУ или это, блядь, НАБУ позвонить, заявить о противоправных действиях…

— Н…нет…

— Тогда, толерантный, не обижайся. А для крепкой памяти — вот…

Ричер вставил в руку охреневшему прокурору его табельный пистолет, развернул оружие, направил ствол между ног и, положив свой грязный указательный палец на ухоженный большой палец мальчишки, нажал на спуск.

Выстрел прозвучал неожиданно глухо. Таращенко подпрыгнул на стуле и взвизгнул. В паху у него набухало пятно.

Ричер срезал и хозяйственно убрал скотч, удерживающий пленника. Тело прокурора сразу обмякло. Он уже не плакал и не стонал, а тихо и обреченно выл.

— Больно? А то… Вон как зрачки расширились. Ну ничего. Люди и с одним яйцом живут долго и счастливо. Ласка, аптечка есть?

— Ага!

— Укомплектована?

— Та конечно!

— Вколи ему антибиотик и обезбол, бо ща сознание потеряет. И рану затампонируй. Пустые ампулы на столе оставь, чтобы доктора лишнего не впузырили. А я вызываю скорую, и помчали. До Изюма нужно еще добраться…

Ласка шустро выполнила приказ. Влупила в бедро один за другим два укола. Разрезав ткань брюк, наложила на рану кровоостанавливающий тампон. Взяла руку Таращенко, положила ему на пах.

— Тампон покрепче держи. Город маленький, скорая минут через пятнадцать будет. Рана на самом деле пустячная, только вены задеты…