Николь Руссо - Золотой Легион

Хрип девочки смешался с хрустом сучьев под ногами ушедшего, иначе ей пришлось бы несладко. Она засунула кулак себе в рот и, сильно закусив, чтобы не было слышно, завыла.

Она видела смерть так близко первый раз в жизни! Это вам не куренку шею свернуть. Хотя и на курицу она не могла спокойно смотреть в те моменты, когда мама готовила суп.

А тут жизнь ушла из знакомого ей взрослого человека! Он больше никогда не поиграет с ней, не позубоскалит, возвращаясь в поселок! Его нет! А в том теле, тихо лежащем на краю поляны, уже нет жизни!

Йоханна застонала. Поборов страх и ужас, она поползла наверх. Цепляясь пальцами за грязные сучья, затаив дыхание, не обращая внимание на то, что уже почти вся перепачкалась в рыжей влажной глине, а репейник нещадно рвет края ее платья.

Подтянувшись, она сквозь просвет кустарника попыталась разглядеть, что творится на поляне. Увидела сарай, стену которого прямо сейчас поджигал полицейский Рохас. Вход в пещеру, теперь заколоченный досками, двое охранников заваливали большими ветками. Но самое страшное творилось на краю обрыва, куда обычно сваливали вынесенные из сарая какие-то сероватые камни и лили горячую жижу, похожую на густой соус…

Трое рабочих, в том числе, и ее папа, стояли на коленях лицом к обрыву. Она видела лишь спины и связанные за спиной руки. Рядом прохаживались трое или четверо здоровенных охранников с ружьями наперевес и толстыми длинными мачете на широком поясе. Голосов слышно не было, но ужасная суть происходящего стала ей понятна без слов.

Один, видно старший из этой группы убийц, поставил сапог на спину ее отца и, мгновенно выхватив мачете, рубанул перед собой. Йоханна не видела, куда пришелся удар. Это было выше ее сил! Она дико закричала, попыталась встать и броситься к отцу. На ее счастье, поскользнулась на скользком краю и кубарем полетела назад по склону в глубокую излучину.

Скатившись, она услышала за собой топот и крики, вскочила и, уже не разбирая дороги, рванулась в чащу кустарника!

Раздался истошный вопль Рохаса: «Держите девчонку, она знает про золото!» – и тут же стало приближаться тяжелое топанье множества ног.

Но Йоханна неслась вперед с быстротой ласточки, отталкивая в сторону летящие ей навстречу ветки, обдирая лицо и превращая в лохмотья свое платье, раздираемое острыми сучьями!

Некоторое время тяжелые шаги и сопение преследовали ее, но потом шум сзади затих. Спасение маленькой девочки было в том, что она была пока невысокого роста и могла пробегать под раскидистыми кронами кустов. А преследователей это тормозило.

Но Йоханна не знала всего этого! Она неслась вперед, не видя дороги, размазывая по щекам грязь, слезы и прилипшие листья с травинками! Окончательно выбившись из сил, в конце концов упала ничком, едва успев подставить под лицо руки!

Очнулась она уже в полной темноте. Платье стало тяжелым и влажным. Ее знобило. Она не понимала сначала, где находится. «Возможно, то что произошло, это страшный сон?» Она металась из стороны в сторону, рычала, как зверь, и дико оглядывалась по сторонам, как загнанная в угол кошка. Потом, окончательно осознав, что случилось, расплакалась, сжав зубы и подвывая…

Йоханна не представляла, что делать и куда идти. Через некоторое время взошла луна. Стали более различимы верхушки деревьев и черный горб пика Туркино вдали. Бредя наугад около часа, она, наконец, нашла тропинку, ведущую к дому.

Пара огоньков засветились вдали.

– Значит, в деревне кто-то не спит, – с надеждой подумала она. Спотыкаясь, выставив руки вперед и опустив голову, чтобы не получить веткой по лицу, она ускорила шаг.

Оказалось, их маленький поселочек был пуст! При лунном свете по поляне бродила одинокая курица и клевала крупу из разбитого горшка. Вокруг валялись какие-то тряпки, тарелки, прочий семейный скарб. Было понятно, что все жители куда-то собирались в огромной спешке.

Йоханна зашла в свою лачугу.

– Мама! – негромко позвала она. Ответа не было. На полу громоздились три больших тюка, завязанные крест-накрест узлами. Она подошла поближе. Видно, сюда мама собрала одежду, посуду, остатки продуктов. Но забрать все это так и не успела.

Что же случилось? И вдруг с холодным потом пришло осознание: с ее мамой и соседями случилось то же, что и с папой. Ей стало дурно. Присев на лавку, девочка пыталась отдышаться, успокоиться. Но волна скорби и гнева захлестывала ее маленькую душу и рвалась наружу.

Йоханна резко повернулась и посмотрела в оконный проем. Во всем поселке светилось только одно окно – в домике полицейского Рохаса. Она зарычала и поднялась. В свои тринадцать лет она стала уже достаточно сильной и крупной девочкой-подростком. И сейчас грудь ее вздымалась, и глаза горели от ненависти.