Алексей Игнатов - Исповедь солдата

Писать домой смысла не было. Родители и так перебивались, как могли, да и жаловаться я не хотел. Я решил искать деньги, в надежде, что Гусов отстанет от меня. Прошла неделя. Каждый раз при встрече он пристально ловил мой испуганный взгляд, мысленно напоминая мне о долге. Я изводил себя проблемой. Знал, что у духов деньги есть, но, если что, залёт конкретный, а стукачи есть везде, своих же офицеров подводить я не хотел. Эту возможность я отмёл сразу. Время было неспокойное. Во всех Вооруженных силах МВД проводилась операция «Антитеррор», и я часто назначался старшим в патруль по военному городку. Моими подчиненными были молодые бойцы, беспрекословно выполнявшие мои поручения. Я брал в патруль всегда только матерых и проверенных бойцов, задача которых – насшибать или даже немного пошарить по карманам у не совсем трезвых гражданских лиц. Всю выручку они отдавали, разумеется, мне, а уж потом я делил, согласно рангу, на всех, не забывая и про свою львиную долю.

Но никто не обижался, так как все понимали субординацию. Им на буфет всегда хватало, они были довольны, а мне на «долг», разумеется, не хватало, да и покушать вкусно тоже хотелось. Но «иголку в сене» не утаишь. При очередном назначении меня старшим в патруль ребята просили взять их с собой. Однажды, субботним вечером, мы прогуливались по городку, и вдруг наткнулись на сильно нетрезвого мужчину лет тридцати, который открыто испражнялся. Нам это не понравилось, и я отдал приказ на его задержание. Мои ребята взяли его в кольцо и не выпускали. Мы поставили его перед выбором: либо деньги и мои бойцы провожают его до подъезда, либо он идёт с нами на КПП за нарушение общественного порядка, а там документы, задержка часа на три – в общем, геморрой. Он достал портмоне, а в нем пачка стотысячных купюр, от которых у меня загорелись глаза. Договорились с ним на одну бумажку, на том и порешили. Разумеется, делить купюру на всех я не стал, так как мои сослуживцы были немного в курсе моей проблемы.

На следующий день я, как матерый дед спецназа, в отглаженной форме, в новом зимнем бушлате, берцах и офицерской зимней шапке пошёл в расположение роты военной части 3419 к старшему лейтенанту Гусову. Там меня встретил дежурный и быстрым шагом проводил к офицеру. Разумеется, внутри меня такой мандраж, что не описать словами, аж сердце выпрыгивало из груди, ведь пришлось идти в самое логово, и что будет дальше – я не знал. Но понимал одно: главное – не показать испуганного вида, не мямлить при разговоре. И с каменным лицом я постучался и вошёл в кабинет. По виду Гусова я понял, что он и сам обалдел, не ожидал от меня такой нахрапистости. Я четко и внятно, согласно уставу, доложил ему и протянул купюру со словами: «Это оплата за утраченную форму в командировке, как вы и просили» – и положил на стол. Он посмотрел на меня округленными глазами, но промолчал. Не задерживаясь, я дальше разговаривать с ним не стал и, приложив руку к виску, спросил: «Разрешите идти». Он кивнул головой, и я вышел за дверь. И теперь вальяжно, посматривая по сторонам и ловя изумленные взгляды моих бывших духов, вышел из расположения. Честно говоря, я шёл с улыбкой на лице, довольный тем, что моя наглая затея удалась на все 100%. Я всем своим видом доказал, что не боюсь и прятаться от Гусова не буду, да и молодые смотрели на меня не так, как осенью, а уже с завистью.

Был конец ноября 1995 года. Приближался Новый год. Встретить его с родными я не рассчитывал. От капитана Волошина я узнал, что он подал бумагу на представление меня к нагрудному знаку Внутренних Войск за отличие в службе. Разумеется, я очень обрадовался, но помнил о гауптвахте и переводах, а потому о получении столь высокой награды даже и мечтать не стал. Из всего я извлек хороший урок. Когда прошло торжественное награждение (разумеется, без меня), и я с недовольным и грустным лицом зашёл к капитану, попросив полагающийся мне после года службы отпуск, он посмотрел на меня и сказал: «Пиши бумагу, будет тебе отпуск, только на 15 дней». Я с огромной радостью выбежал от него и первому попавшемуся духу приказал найти ручку и бумагу. Мой долгожданный отпуск был оформлен с 30 декабря 1995 года по 13 января 1996 года.

По письмам я знал, что мой друг Серёга Голубев должен был уйти на дембель накануне Нового года. Писать ему ответ я не стал, решил сделать сюрприз. Весь оставшийся месяц я летал от радости. Гусов отстал от меня и даже не смотрел в мою сторону. В нашу роту пришёл новый молодой офицер-прапорщик примерно 23 лет. Мы с ним здорово подружились и разговаривали почти на равных. Разумеется, он про меня всё узнал и попросил позаниматься с ним в спарринге боксом и рукопашным боем (после отбоя), и я с большим удовольствием согласился. Мы работали в перчатках, по-дружески колошматили друг друга, в основном с моим перевесом. Но самое главное, что все были довольны. Я много занимался спортом, качал мышечную массу, долго и упорно приводил своё тело в норму, чтобы на гражданке чувствовать себя крепким мужчиной.