Александр Харламов - Литерный особой важности [litres самиздат]

Нужно было срочно поговорить с этой Надеждой, чтобы расставить точки над «i». Старший прапорщик быстро схватила телефон, в справочнике найдя номер справочного бюро, где в Чуйке располагались дежурные по вокзалу. Капитан Карташ говорил, что их с Вишневским одноклассница сегодня дежурит, а значит просто обязана быть на месте.

– Алло, справочная!

– Справочная слушает!– в трубке раздался бодрый женский голос.

– Помощник военного коменданта станции старший прапорщик Лавоченко Юлия Валерьевна,– представилась помощница строгим менторским тоном,– мне необходимо услышать Надежду Анохину.

– Это я…– голос мгновенно перестал быть бодрым, слегка дрогнул, выдавая волнение. Это могло быть все, что угодно, от неподотчетного страха перед органами, который есть в каждом человеке, воспитанном в Советском союзе или чувство вины за содеянное преступление.

– Зайдите!– не дожидаясь ответа Юлька положила трубку, надеясь, что нагнала должного страха на допрашиваемую.

Буквально, через пару минут в дверь робко постучали. Смуглая женщина лет тридцати смотрела на нее небольшими, слегка раскосыми черными глазами.

– Можно?– уточнила она, шагая в кабинет.

– Проходите!– очки пришлось снять. После операции на зрении они вообще ей были противопоказаны, да и эффект на примере Карташа был совершенно противоположный. – Садитесь!– Лавоченко постаралась, чтобы ее голос слышался, как можно глуше и взрослее. Она нарочно сказала именно «садитесь», чтобы собеседница испуганно вздрогнула.

– Анохина Надежда Владимировна?– уточнила она, делая вид, что заполняет бланк допроса поозреваемого.

– Д-да…– чуть заикаясь произнесла дежурная. Она явно волновалась. Не могла куда-то деть свои руки с длинными наманикюренными ногтями, постоянно ломала пальцы, отводя взгляд. Женщина была из такой породы людей, которые врат, ну, совершенно не умеют…Лицо и жесты ее выдавали. Оставалось лишь чуть-чуть нажать, чтобы расколоть ее, как грецкий орех. Именно к этому Юлька и приступила, чувствуя, как в душе разгорается азарт охотника, вышедшего на след какой-то крупной дичи.

– Расскажите, о дне, когда вы обнаружили в этом кабинете труп капитан Лужина – военного коменданта станции Чуйка. Как это произошло?

– Но…Вы меня в чем-то подозреваете?– всхлипнула Анохина, доставая из кармана форменной юбки кружевной платочек.– Я же уже все рассказала вашим сотрудникам! Меня Ми…капитан Карташ опрашивал…

– Я не из милиции!– строго определила Лавоченко.– Мы из ГРУ.

– Откуда?– не поняла Надежда, вытирая красные, налившиеся слезами глаза.

– Главное Разведывательное Управление Генерального Штаба Российской Федерации. Еще есть вопросы?-нахмурилась помощница.

– Нет…

– А у меня есть! Как получилось, что, обнаружив труп Лужина вы не сразу, согласно инструкции, не стали сообщаться в полицию, а выждали какое-то время? Зачем? Чтобы дать уйти предполагаемому подозреваемому? С кем вы в преступном сговоре?– закричала Лавоченко, ударив по столу кулаков, от чего отсушила напрочь свою маленькую ладошку, но нужного эффекта добилась. Анохина вздрогнула. Заморгала сильнее чем обычно, готовая расплакаться.– Вы вообще знаете, что капитан Лужин был секретным офицером? Что за его смерть полагается расстрел?!

С расстрелом она, конечно, хватнула через край, увлекшись игрой « в плохого полицейского», но Анохиной этого хватило. Она вздрогнула, разрыдалась, пряча лицо в платок.

– Я не виновата ни в чем! Как только я нашла Алексей Васильевича…я сразу…Время ушло только добежать до дежурки…Клянусь! Я не понимаю…не понимаю… почему…

– Зачем вы позвонили жене Лужина? – объект сломался, теперь вопросы надо было задавать быстро, чтобы не дать опомниться.

– Я ей не звонила…

– Она утверждает, что именно вы сообщили ей о смерти своего мужа?

– Да не звонила я ей!– почти закричала Анохина.– Эта ревнивая бабища меня ненавидела, постоянно грязью поливала, уверенная, что я сплю с ее бесценным Алешей! За неделю до этого, вообще, драться кидалась!

– Драться?– глаза Лавоченко удивленно округлились.

– Да! Тут такой цирк был…С ума просто сойти! Она над Алексеем Васильевичем носилась, как с писаной торбой. Шагу без своего надзора ему не давала ступить! Контролировала постоянно, где они с кем! Все опасалась, что уведут у нее прямо из-под носа перспективного мужика. Он гулял, конечно, знатно! Бабник был еще тот! Но из семьи никогда уходить не собирался, а она боялась, следила за ним, скандалила, хотя у самой рыльце в пушку…