Александр Тамоников - Ночная война

- Виноват, товарищ полковник! - уши пылали. - У нас с Лидой Разиной, как бы это выразиться, любовь… Мы долго не виделись, каждый считал другого погибшим и тут вдруг такое… Впрочем, вы видели.

- Вся база видела! - проворчал комдив. - Ну что же, лейтенант, рад за тебя, совет да любовь, как говорится! Признаться, сам собирался оказать товарищу Разиной знаки внимания, она хорошая женщина, но раз у вас всё серьёзно, то они буду вмешиваться в вашу личную жизнь. Ладно, забыли, - комдив устало улыбнулся. - Не до соблазнов сейчас, война, тяжёлое положение, а ещё семья опять же в Подмосковье, м-да… Понимаю, где сейчас твои мысли, лейтенант, но всё же попробуй сосредоточиться, получится?

- Так точно, товарищ полковник! - Шубин уже пришёл в себя.

- Вот и отлично! Где носило тебя все эти дни?

Глеб лаконично изложил…

- Повеселился в общем, - резюмировал комдив. – Сожалею, что погибли твои товарищи. Рад тебя видеть и скажу откровенно: у меня нет разведки, а иметь разведку в нашей ситуации это как воздухом дышать. В строю сто девяносто красноармейцев и никого из дивизионной или полковой разведки - полегли все; выжили четыре офицера, имеем больше двухсот раненых. Весь мой штаб наголову разбит, из вооружения - трёхлинейки самозарядные, винтовки «Токарева», с десяток единиц автоматического оружия, патронов у людей минут на тридцать ведения боя, из техники только гужевые повозки - их порядка двух десятков - лошади, слава богу, бензина не требует. Оставшуюся технику пришлось бросить - не тащить же в лес! Есть четыре пулемёта «Дегтярёва», но патронов маловато. Теперь понимаешь, чем мы располагаем? Связь отсутствует со вчерашнего дня. Немцы взяли в котел несколько армий – всё, что мы могли им противопоставить. И мы с тобой сейчас находимся в этом котле. Дорога на Москву открыта, Можайская линия обороны ещё не готова. Командование западного фронта бросило против неприятеля две дивизии добровольцев, ополченцев, чтобы хоть как-то сдержать натиск. В общем, дивизии погибли полностью - это были необученный и московские мальчишки. Что происходит на фронтах - мы не имеем понятия. Ещё вчера у наших соседей, на Брянском фронте положение было такое же катастрофическое, не думаю, что за сутки оно улучшилось. Надо прорываться, уходить на север, к своим - для этого мне нужна разведка местности и ты лучшая кандидатура. Всё, что смогли выяснить - немцы уже на подходе, со дня на день начнут зачистку. Они прекрасно знают, что в этих лесах есть советские части. Не исключаю, что им известно и о существовании нашей базы - разгромили бы раньше, но пока другим заняты. На юге у нас посты, если пойдут, то предупредят. Но как мы вырвемся с таким лазаретом, а бросать людей нельзя - русские своих не бросают! Нам бы накопить силёнок, обрести ещё пару сотен штыков, но где их взять? Местность незнакомая, парни сделали вылазку в северо-восточном направлении, вернулись ни с чем - все дороги контролируют немцы. А у нас обоз, который, повторяюсь, нельзя бросить и твоя же, кстати, девушка вместе с ними. Вот чувствую каждой клеточкой, лейтенант, - комдив поразительно постучал по голове. - Сжимается кольцо вокруг нас - ещё день-другой и на дивизии можно ставить крест. Примем в этом случае последний бой.

- Не спешите с последним боем, товарищ полковник. Разрешите? - Шубин потянул к себе карту. - В моём взводе вместе со мной осталось шестеро, обойдёмся без привлечения посторонних. Расскажите всё, что знаете о местности, о немецких постах и гарнизонах… И четыре часа на отдых, если не затруднит - мои люди просто валятся с ног.

Группа Шубина вернулась на базу перед рассветом. Люди устали как собаки, волочили ноги: никаких построений, благодарностей, ценных указаний на день грядущий. Шубин обозрел их почерневшие лица, махнул рукой: «Валите спать!» и разведчики побрели в ближайший овраг, где под навесом тлел костёр. База спала, по периметру перекликались часовые.

Полковник Моисеевский бодрствовал, уже проснулся, хотя вполне возможно, что и не ложился. Он сидел в своей землянке в наброшенной на плечи фуфайке, мрачно разглядывал карту в свете керосинки. Встрепенулся, когда возник командир разведки, поднял воспалённые глаза:

- Проходи, лейтенант, присаживайся. Чем порадуешь? Можешь оставить формальности, сейчас не до них.

- Я понял, Александр Гаврилович, - Глеб пристроился на пенёк, вытянул натруженные ноги.

- Волка ноги кормят, - пошутил полковник, внимательно разглядывая его лицо.