Александр Тамоников - Ночная война

- Вперёд Лимясов! - скомандовал Глеб. - Перебираемся на ту сторону и по дороге…

- Уверены, товарищ лейтенант? - уточнил Лимясов. - Там немцы, нет?

- Там немцы согласился Глеб. - Плавненько съезжай и малой рысью, с Божьей помощью вперёд. Всем приготовить оружие, не высовываться.

Чувство опасности скребло и щекотало. Колдобистая дорога петляла по тальнику, заросли отступили, потом вдруг резко сомкнулись, оставив лишь узкий проезд. В груди пощипывало, мост отдалялся, уже скрылся за дебрями ивняка, проехали метров триста, четыреста, пятьсот… Фигура в защитном комбинезоне выросла на дороге, стала сигнализировать, огонь не открыли – свои, но до инфаркта в подобных ситуациях совсем недолго.

Субъект с автоматом на груди засеменил наперерез, превратился в ефрейтора Седых, возглавлявшего передовой дозор. Ефрейтор отдувался, глаза возбуждённо поблёскивали, с обочины поднялись и ещё двое красноармейцы Мжельский и Вершинин, припустили к ГАЗику. Полковая разведка в этот день была вооружена автоматами ППШ, имела запас снаряжённых дисков, гранат, их даже покормили посреди ночи. Полковой повар развёл костёр, наделал ведро каши…

- Товарищ лейтенант, хорошо, что мы вас встретили!... - отдуваясь сообщил Седых. - Впереди немцы, они приближаются. Видите, деревья на южной стороне дороги? - он показал пальцем. - За ними ещё метров сто и будет пустырь… Подошла колонна мотоциклистов, примерно десять или двенадцать машин, среди них офицер, есть радиостанция в коляске. Покатались по пустырю, посмотрели дорогу, которая ведёт в Краснуху и назад, на край пустыря вернулись. Мотоциклисты курили, офицер выходил на связь - ждут подхода главных сил. Но это было пять минут назад, что там сейчас - мы не знаем, - Седых опасливо глянул на дорогу. - Фрицы вооружены до зубов, пулемёт чуть не в каждой люльке, это разведка…

- Подумаешь… Мы тоже разведка, - буркнул Кошкин.

- Хотите заманить их в деревню, товарищ лейтенант? - догадался Седых. - Лицо у вас такое загадочное. Серьёзные у вас планы… Это можно сделать, но очень рискованно…

- А жизнь вообще рискованная штука! – заметил с заднего сиденья Шперлинг.

Оскалились Мжельский с Вершининым - оба рослые, сильные, ворошиловские стрелки на гражданке.

- Попробуем это сделать, товарищи! - объявил Шубин. - Не зря же готовились и планировали: - Седых, бери своих людей и дуй в деревню… В машине вы нам не нужны. Много каши ели - не выдержит этот конь… Не успеете добежать - прячьтесь в кустах, потом добежите. В общем, действуйте по обстановке. Всё, валите отсюда!.. Лимясов, ты помолился?

Дальнейшие действия были просто пропитаны авантюризмом - сильная же вера у советских людей в отечественный автопром. Дорога расширилась, появилось пространство для разворота.

- Всем пригнуться! - скомандовал Шубин: - Лимясов, тебя это тоже касается…

Он согнулся стал шарить по полу - офицерская фуражка была на месте, даже не затопталась - бросил на всякий пожарный случай, всё равно без хозяина: обладатель головного убора, капитан Сырцов погиб вчера, а фуражка осталась висеть на гвоздике у штаба. Шубин натянул его на голову, закрепил ремешком на подбородке, сам пригнулся, сполз с сиденья. Лимясов невозмутимо вел машину, но лицо превратилось в камень, побелели костяшки пальцев.

ГАЗик вылетел на пустое пространство, Лимясов ахнул и сразу же начал разворачиваться. Мотоподразделение не выдвинулось, солдаты выжидали - дистанция сто метров. Тяжёлые, одноглазые мотоциклы с колясками выстроились произвольно - военные занимались своими делами, из колясок торчали пулемётные стволы. Явление советского внедорожника не осталось незамеченным: люди заказывали, прогремела шальная очередь…

- Пригнутся!.. Всем пригнуться! - надрывался Шубин: - Лимясов, не спи - разворачивай колымагу!

- Так я разворачиваю, товарищ лейтенант! - жаловался водитель. - Только она, зараза, ни черта не разворачивается…

Колёса месили грязь, именно здесь, по закону подлости, её образовалось больше всего. Взревел мотор и внедорожник чуть не встал дыбом, совершая задний вираж, тряслись борта орали люди. Кошкин и Шперлинг били длинными очередями и, кажется в кого-то попали: в стане противника продолжалось замешательство и только эти секунды крепко выручили. Лимясов уже направил машину в просвет между тальником. Шубин поднялся, пристроив колено на сиденье, полоснул не целясь. Офицерская фуражка произвела впечатление - немцы подняли неистовый шум, захлопали выстрелы, завелись моторы, мотоциклы по одному, срываясь с места, устремились в погоню. Шубин повалился на сиденье, стащил фуражку - хватит этой театральщины, мотоциклы неслись через пустырь, а ГАЗик уже катил по дороге. Время высчитали плохо и это могло закончиться плачевно, но помог счастливый случай: немцы тоже застряли в грязи - головной мотоцикл увяз по ступицы колёс, зад подбросило, не удержался и упал в грязь сидевший сзади пехотинец. Он не пострадал, но измазался как свинья, барахтался, что-то орал плюясь грязью. Мотоцикл поехал без него, выбрался на сухое, где и попал под огонь ГАЗика: разбилась фара, ахнул и завалился пилот в солидных защитных очках, мотоцикл накренился, колесо коляски оторвалось от земли и пулемётчик не смог справиться с задачей: МГ вырвало из рук.