Александр Тамоников - Подземная война

– Да сидите уж. Разрешаю не перебарщивать с субординацией – при условии что будет работа. В противном случае всех ожидает палочная дисциплина. Ладно, отдыхайте, можете чаю попить. Все поужинали?

– Ага, товарищ майор, – кивнул Чумаков. – Каша, рыба барабулька и даже компот из опечаленных сухофруктов.

– Завтра будут щи, – сказал Бабич. – Ну, в смысле то, что наш повар называет щами… Щи да каша…

– Это борщ, – возразил Бабич. – В нем плавало что-то фиолетовое – это могли быть свекольные очистки…

– Так, стоп, – сказал Алексей. – Спор насчет борща и щей оставим кулинарам. Посидите минутку, если нет желания вскипятить чайник.

Он смотрел на них украдкой, долистывая материалы о людях, сотрудничавших с сигуранцей. Казанцев завел старинный примус, взгромоздил на него прокопченный чайник. Чумаков сидел за своим столом, тоже что-то листал, напевал песни советских композиторов. Бабич курил, задумчиво пускал дым в сторону форточки. Потом поднялся, открыл ее. Осадчий сидел на своем рабочем месте, тоже возился с бумагами. Было как-то тихо.

– И что затихарились, как мыши на Привозе? – Лавров захлопнул пыльную папку, невольно вздрогнул, когда из нее выстрелила струя пыли. Чумаков продолжал напевать. Бабич меланхолично смотрел в окно.

– Паша, кончай выть, – поморщился Осадчий. – Чего распелся, как в консерватории?

Чумаков осекся на словах «тот никогда и нигде не пропадет», тяжело вздохнул.

«Нелегка жизнь советского контрразведчика», – подумал Лавров.

– Докладывайте, как там наша головная боль?

– Если вы имеете в виду автобазу, то похвастаться нечем, – признался Казанцев. – Такая куча народа погибла непонятно ради чего…

– Давайте по делу, – нахмурился Алексей. – Иначе эта куча будет расти устрашающими темпами.

– Так я и продолжаю… Весь день беседы, допросы, знакомство с людьми. Милиция лезет не в свое дело, а то, что ей предписано, выполнять не спешит. Все пропавшие как в воду канули. О Калымове и его секретарше ничего плохого сказать не могут – хотели бы, но не могут. Самый обычный среднестатистический руководитель предприятия – неплохой человек, но мог сорваться. В порочащих вещах замечен не был. Партийные взносы платил регулярно. Недавно провел собрание в своей партячейке, требовал от коммунистов рывка в работе, перевыполнения плана, велел брать повышенные социалистические обязательства и выполнять их не на словах, а на деле. Язык у товарища Калымова хорошо подвешен, сам политически подкован, гм…

– В квартире у директора, а он живет на четвертом, последнем этаже, обнаружили люк на чердак и складную лестницу, которую можно спустить, – подал голос Осадчий. – Мы проверили. Нормальный путь отхода. За шесть секунд можно оказаться в соседнем подъезде. А если не хочешь бегать по подъездам, можно вылезти на крышу и спуститься по пожарной лестнице. Или перепрыгнуть на соседнюю крышу. Ума не приложу, что нам это дает.

– Ничего, – фыркнул Бабич. – Всплыли новые сведения – Рыхлин и Штыренко корешились с неким типом по фамилии Трубников. Об этом рассказал начальник 3-го гаража Крючко. Он однажды видел, как Рыхлин, Штыренко и этот Трубников сидели в пивной на Малой Арнаутской и тихо беседовали. Трубников – заведующий угольным складом на Мясницкой.

– Угольным складом? – сморщился Чумаков. – Мелковато.

– Дубина. – Бабич для наглядности постучал по макушке. – Представь, сколько всего можно спрятать в угле. Крючко это вспомнил уже под вечер, помчались на адрес к Трубникову, это улица Малая Зыряновская, коммунальная квартира, старушка нас пустила, долбились к Трубникову в комнату, потом взломали замок, а он там лежит на кровати такой…

– Какой? – не понял Алексей. – Мертвый, что ли?

– А какой же? Весь в крови…

– Пытались выяснить, кто убил?

– Так Трубников и убил, товарищ майор… Самоубийство, хочу сказать, – Бабич смутился: – Окно закрыто изнутри, старушка уверяет, что никто посторонний в квартиру не заходил. Трубников нарисовался часов в шесть, тут же ему кто-то позвонил, он сильно расстроился, заперся в комнате. Ну, и «не вынесла душа поэта»…

– Может, приказали? – предположил Чумаков.

– Может, приказали, – допустил Бабич. – Странный приказ, но чего в жизни не бывает. Тупым ножом горло себе резал, представляете? Заточить – не судьба. Старушка слышала хрипы, но подумала, что сосед во сне храпит…

– Разветвляется наше дело, – вставил Казанцев. – Мы бегом на телефонную станцию, выяснили, откуда звонили. Телефон стоит на проходной судоремонтного завода на Пересыпи, и позвонить мог кто угодно, причем остаться незамеченным – там удобный угол, и вахтер не видит. Завтра с утра мы навестим завод, попробуем выяснить, кто звонил. А также отработаем связи Трубникова. Но что-то мне подсказывает, что опять упремся в тупик. Эти черти – изворотливые и вряд ли так легко подставятся…