Андрей Воронин - Комбат. Краткий миг покоя

Стас, по идее, должен быть дома. Он птица ночная, днем спит.

Ага, дома. Сонный голос хозяина произносил в трубке непечатную лексику. Борис невольно рассмеялся. Как ни странно, именно по смеху его и узнал Тихонов.

— Привет! — сказал он. — Ты, я так понял, по делу? Ну, приезжай. Только в дверь звони подольше, а то я боюсь не проснуться.

Рублев немедленно сорвался в Медведково к Стасу.

Звонить и правда пришлось немало. Минут через пять дверь открыл хозяин. Он был, как обычно, толст, встрепан и заспан.

— Я сейчас, — пробормотал он, впустив Бориса, и уковылял в сторону ванной.

Что было очень удивительным в этом человеке, так это его способность мгновенно переходить из полуживого состояния в фазу кипучей деятельности. Из ванной он появился уже совсем другим — полностью одетым, свежим, благоухающим.

— Ну, здравствуй, Борис! Давно ты у меня не появлялся! Я прямо уже волноваться начал!

— Да брось ты, чего тебе волноваться? Мы же не родственники!

Сказал — и как ножом по сердцу полоснул. Вот, блин, язык без костей!

— Борис, я тебе открою страшную тайну. Нет, не волнуйся, я не буду признаваться в наличии общей родни. Дело в другом: ты один из немногих порядочных людей, пользующихся моими услугами. Большинство, как ты понимаешь, полноценная шваль.

Рублев усмехнулся в усы.

— А чего ты тогда занимаешься этим неблагодарным делом?

— Борис, посуди сам: в продовольственных магазинах тоже затаривается хавкой всякая шпана. Так что теперь, перестать торговать едой?

Рублев не выдержал этой убийственной логики — расхохотался.

Стас поглядывал на него с некоторой снисходительностью — дескать, и правда давно ты не заходил, отвык от моих шуточек!

Пока Рублев справлялся с собой, Тихонов успел обуться.

— Все, выходим, — улыбнулся он. — Ты будешь очень рад моему сегодняшнему ассортименту.

— Что, новый завоз? — прищурился Борис.

— Как в лучших домах Европы! Расстарались тимуровцы из черных, и сам кое-какие связи поднял. В общем, как подгадал под тебя!

— Так говоришь, словно бы мне надо армию оснастить.

— А откуда я могу знать, что тебе нужно? И потому заведомо радуюсь, что могу предложить много вариантов. Опять-таки, большой выбор подразумевает и то, что ты можешь схватить лишнего. Что, заметь, не преминет отразиться на состоянии моего кошелька.

Борис почувствовал невольное облегчение. Такой, знаете ли, безобидный вариант энергетического вампиризма — пить положительные эмоции от тех, у кого их с избытком.

У подъезда обнаружилась машина Стаса. И это была уже не та, которую помнил Борис по предыдущему визиту. Тогда был обшарпанный «форд-скорпио». Сейчас — «ниссан-патруль». Что характерно — ничуть не менее обшарпанный. Борис не сдержал любопытства:

— Слушай, Стас, а ты машины нарочно приводишь в непотребное состояние?

— Почему непотребное? Ее двигатель работает так, что часы фирмы Буре рыдают от унижения. Ах, ты имеешь в виду внешность? Господи, ну а как мне спрятать от бдительных соседских глаз то, что я сменил автомобиль на тот, который дороже в три раза? Причем заметь и учти — я работаю ночным сторожем в больнице. То есть должен был загнуться с голодухи еще несколько лет назад. Ну, если то, что я продолжаю жить, мне еще готовы простить, то вот машину — с трудом. И если этот джип будет новеньким и сверкающим, каким я его покупал, на меня настучат в налоговую. Просто из вредности — такие уж у меня увлекательные соседи.

Дорога до склада, где Стас хранил свои товары, заняла полтора часа, и в итоге они приехали в самый пригород, причем Комбат даже не знал, как он называется. Ну, то, что последний район города, который они проехали, — это Теплый Стан, он понял. А дальше плюнул и перестал следить.

Склад располагался в дачном домике. На первый взгляд сооружение было хлипким и держалось на соплях. Борис не торопился с выводами — машина уже показала ему, что Стас не тот человек, у которого очень много непредусмотренных вещей в жизни.

Так и есть. Под видом дощатого на участке стояло сооружение из бетонных плит. Ну, решетки на окнах наверняка тоже под ржавчиной были теми еще!

— Цени, Борис! Я обычно клиентов сюда не вожу, чтобы не вводить в искушение.

— Ага, а моего искушения ты, значит, не боишься?

— Не боюсь. Ты человек правильный. И не станешь лишать жизни и куска хлеба своего старого приятеля.

Рублев кивнул, признавая то, что кого-кого, а вот Тихонова он не тронет ни при каких обстоятельствах.