Иван Стрельцов - Волчья ухмылка

Через час, оба расслабленные, они лежали на огромной двуспальной кровати. Вера пила шампанское и закусывала черной икрой. Денис смаковал армянский коньяк, время от времени он наклонялся и целовал молодую женщину в плечо.

— Ну, и как дела у нашего главного Аль Капоне? — спросила Вера, насытившись шампанским и икрой.

— Не знаю, как долго я останусь в городе главным Аль Капоне, — сокрушенно ответил Денис, отхлебывая очередную порцию коньяка.

— Что же так?

— Из Москвы сюда должен приехать Фашист, представитель общеворовской сходки, как раз на «сороковины» Сергеича. Посмотрит, как идут дела. Если все путем и ко мне нет никаких предъяв — могут меня смотрящим оставить. Если что-то не так и без разбора не обойтись — будет большой сход воров. Там и будут решать, кого поставить над новоморской братвой. Но не исключено, что Фашист с ревизией едет чисто формально, на самом деле, может быть, его уже определили на Новоморск. Жалко, опять мне будет отведена вторая роль.

— А кто этот Фашист? — самым безобидным голосом спросила Вера, запустив руку к низу живота любовника. Тот довольно заурчал, как кот, вцепившийся в кусок мяса.

— Я с ним не знаком, но знающие люди говорят — авторитетный вор, тот еще живоглот, одно погоняло чего стоит. — Денис замолчал, чувствуя, как рука женщины интенсивно стала манипулировать его органом, совершая качающие движения.

— А где собираетесь поминать Валерьяна Сергеевича? — спросила Вера, целуя шею, грудь, живот мужчины.

— Как и было задумано, на кладбище, у могилы, — едва смог выдавить из себя Денис, почувствовав между ног лицо Веры...

Было уже далеко за полночь, когда «Жигули» седьмой модели привезли Веру Сергеевну Калинину к большому фешенебельному десятиэтажному дому, где жили в основном городская номенклатура и представители частного бизнеса, приближенного к ней.

Кивнув сонному постовому милиционеру, доблестно охранявшему подъезд, Вера прошла внутрь. Скоростной лифт доставил ее на седьмой этаж, где у руководителя городского пресс-центра была обустроенная трехкомнатная квартира.

Оставив сумочку в прихожей, женщина сбросила туфли, сунула ноги в легкие велюровые тапочки и, зевнув, направилась в спальню.

— Не загулялась, девушка? — Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил Веру вздрогнуть. Развернувшись, она прошла в гостиную и протянула руку, чтобы включить верхний свет, но внезапно вспыхнул светильник в противоположном конце комнаты. Мутный, бледно-желтый свет выхватил из темноты кожаное кресло и сидящего в нем щуплого мужчину. Непропорционально большие очки смотрелись нелепо на продолговатом морщинистом лице.

Вера сразу узнала своего шефа и улыбнулась. Мэр Новоморска Беркович в узком кругу посвященных был прозван Троцким за почти полное сходство с одним из революционных вождей.

— Я знаю, где ты была, — глядя сквозь толстые линзы очков, сказал мэр.

— Это сцена ревности? — улыбнулась Калинина.

Они были очень близки с мэром. Кроме того, что

Вера руководила городским пресс-центром, она еще была личным пиар-менеджером городского главы, отвечала за общественное мнение о нем. Конечно, время от времени мэр ее пользовал, но это была не любовь и даже не страсть, а так, снятие психофизического напряжения. Поэтому говорить о каких-либо чувствах со стороны чиновника было глупо.

— Нет, это не ревность, это констатация факта, — усмехнулся Беркович.

— Естественно, для сопровождения на эти встречи я беру вашего личного телохранителя. Александр просто обязан докладывать об этом... — Неожиданно она прервала себя и без всякой связи предложила: — Выпить хотите?

— Третий час ночи.

— Что такое? У вас с этим временем связано какое-то мистическое поверье? — насмешливо спросила Вера. Игнорируя присутствие мужчины, она совершенно буднично сняла с себя блузку, юбку, бюстгальтер; оставшись в одних трусиках, накинула на себя темно-синий шелковый халат, расшитый алыми маками. — Так что там насчет мистики?

— Мистика тут ни при чем. Возраст, сама понимаешь, — мэр поднял руку и потер левую сторону груди. — Разве что сока.

— А я выпью водки.

Открыв небольшой бар, женщина достала оттуда бутылку «Столичной», два больших стакана, пакет апельсинового сока и пачку облегченного «Кэмела».

Налив себе треть стакана водки, протянула мэру стакан с ярко-желтым напитком.

— Так что там болтал Железяка? — пригубив сок, спросил мэр.

— Да, уже месяц прошел со дня смерти Бармалея, а он ни мычит ни телится. Время идет, нужно что-то делать. Железяка у нас находится в подвешенном состоянии. Его еще не поставили смотрящим, возможно, и не поставят. — Вера одним глотком выпила водку. Сунула в рот сигарету, по-мужски зажгла спичку, пряча ее в ладони, и, поднеся к лицу, прикурила.