Иван Стрельцов - Волчья ухмылка

— Ложись рядом, дорогой. — Хозяин правой рукой указал на ковер с другой стороны кальяна. — Гашиш лучше всего расслабляет тело и дает отдых мозгу. Покурим, потом позовем моих наложниц. Наташки — лучшие женщины, какие у меня были. Блондинки, кожа настоящий шелк, глаза алмазы, губы сладкие, как рахат-лукум. Ты кури, а они доставят тебе самое большое удовольствие.

— К черту наркотики, — отмахнулся гость. — Меня всю дорогу в горах курды поили «афганским виски»: зеленый чай, заваренный с опиумом. Сперва вроде бодрит, а потом чувствуешь себя, как выжатый лимон.

— Так чего же ты хочешь, дорогой? — удивленно спросил турок, подняв затуманенные глаза на привередливого гостя.

— Водки хочу, обычной русской водки.

— Э-э, плохой ты мусульманин. — Неодобрительно покачивая головой, хозяин снова затянулся. — Коран запрещает правоверным пить водку, это удел нечестивых.

— Да, мусульманин я плохой, — согласился палестинец. — Вместо того, чтобы молиться, я с детства воевал. Или учился у неверных, как лучше убивать врагов моей родины.

— Это политика, она меня не касается. Я бизнесмен.

Гость улыбнулся в бороду. Совсем недавно то же самое он говорил полковнику военной разведки Ирака и курдскому вожаку повстанцев. Подавив улыбку, он спросил:

— Так что насчет водки?

— Хочешь — пожалуйста. — Турок отложил в сторону чубук и, как калиф из сказки, дважды хлопнул пухлыми ладонями.

Бесшумно отворилась дверь за спиной гостя, и в комнату вошла высокая девушка в шелковых ярко-малиновых шароварах и расшитом цветным бисером лифе. В руках девушка держала большой позолоченный поднос, на котором стояли высокая бутылка с красной этикеткой «Столичная», толстостенный стакан и блюдо с солеными крекерами.

Девушка поставила поднос рядом с кувшином кальяна и, соблазнительно виляя бедрами, как модель на подиуме, бесшумно удалилась.

Гостю в очередной раз предлагать опуститься на ковер не пришлось, он это сделал без приглашения. Поджав ноги под себя, палестинец взял запотевшую бутылку и на две трети наполнил стакан холодной до тягучести жидкостью. Потом взял стакан тремя пальцами, как учили когда-то русские инструкторы в учебном центре, глубоко выдохнул и одним большим глотком опорожнил содержимое стакана.

Ледяная водка обожгла пищевод, палестинец поморщился и, сунув руку в блюдо, схватил пригоршню крекеров и тут же запихал их в рот. Для водки сухое печенье плохая закуска, но выбирать не приходилось.

Алкоголь перестал жечь и теплой волной разлился по телу. Внезапно комната стала наполняться красивой восточной мелодией. В помещение вошло с полдюжины молодых белокурых девушек в разноцветных прозрачных шароварах и лифах, под которыми ничего не было. Эта символическая одежда придавала зрелищу больший шарм, чем если бы наложницы были просто обнажены.

Девушки окружили лежащих мужчин и стали исполнять в такт музыке «танец живота», распаляя мужское естество.

Взгляд палестинца был прикован к молоденькой, загоревшей до цвета молочного шоколада девице. На ее подвижном животе над ямочкой пупка было проколото миниатюрное музыкальное кольцо, которое мелодично позванивало при ее движениях.

Темп танца все убыстрялся, наложницы стали сбрасывать с себя одежды. Пара совершенно голых девушек приблизилась вплотную к мужчинам, гладко выбритое ароматное женское лоно оказалось перед лицом гостя. Палестинец налил себе еще водки, залпом осушил стакан и, не закусывая, рванул девушку на себя...

Через несколько минут тела мужчин и женщин сплелись в огромный клубок...

Полностью расслабиться гостю не удалось, в комнату вошел толстый усатый турок, держа в руках черную трубку телефона космической связи.

— Да, слушаю, — по-арабски недовольно произнес палестинец, но тут же перешел на русский. — Все проверил, система в норме, сделано на совесть, как для космоса. Можно запускать хоть сейчас. Что? Понял, сегодня же вернусь, вылетаю вечером.

Отключив телефон, гость посмотрел на хозяина особняка и, пожимая плечами, сказал:

— Пока все отменяется, проект заморожен.

— Надолго? — выглядывая из груды разгоряченных женских тел, с тревогой спросил турок.

— Не знаю.

Звонить из таксофона Глеб не стал, мало ли чего... Просто вошел в ближайший подъезд и позвонил в дверь. Почти сразу защелкали несколько замков, бронированная дверь бесшумно отворилась. На пороге стоял угрюмый тип в темно-синем спортивном костюме «Адидас». Глядя мимо Глеба, он процедил сквозь зубы: