Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

Грачев рассмеялся.

— И мне бы не понравилась! Его гостиницу покупают, а в ней творится черт знает что! Тут кто угодно разнервничается. Там ведь серьезные ребята в купцах?

Крохин развел руками. И в данный момент этот жест имел исключительно подтверждающее значение.

— Французская сеть четырехзвездочных отелей «Le Meridien». У них по всему миру отели. Вот и в Сочи решили открыть свое заведение.

— Да, — невесело усмехнулся Грачев. — Тут поневоле жить не захочется, когда такая сделка может медным тазом накрыться.

— Так, насколько я знаю, гостиница на балансе у московской мэрии. Значит, и деньги пойдут туда. И директор с этого ничего не поимеет.

— Смешной ты человек, Крохин. Чтоб при таком деле да остаться у разбитого корыта! Нет, будь уверен, Кулагин своего не упустит. Ладно, в общем, с завтрашнего дня поставить это заведение на уши по полной программе.

На другом конце Сочи, в частной квартире, снятой на два месяца, за компьютером сидел человек с тонким породистым лицом, эффектными седыми волосами и длинными пальцами музыканта. Музыкантом, впрочем, он не был. По правде говоря, и слуха он не имел вовсе от природы.

На экране ноутбука была открыта страница городских новостей. Человек читал их, иногда помечая что-то в большом блокноте. Если посмотреть на авторучку, которой делались пометки, и если бы кто-то был знатоком, то без труда опознал бы неброский, но дорогой «паркер». Ручка этого человека стоила тысячи полторы. И отнюдь не в рублях.

Правда, он ее не покупал. Ручка была подарена ему компанией вместе с премией за безупречно проделанную работу, благодаря которой сеть отелей «Меридиан» получила в свое распоряжение прекрасную территорию под строительство во Владивостоке. Этот город обещал немаленькие перспективы, так что и награда была заслуженной. И Клод Женере принял ее как должное.

Его должность называлась «менеджер по недвижимости». Реально же француз занимался вопросами экспансии сети отелей «Меридиан». Можно сказать, что он был авангардом, мобильными боевыми силами этой корпорации.

Женере работал на «Меридиан» уже пятнадцать лет и прошел путь от простого клерка до устойчивой позиции в первой десятке негласной табели о рангах корпорации. Ну а гласная табель — кого она интересует?

Ценность этого человека была в его хватке. Вцепившись во что-то, Женере не разжимал челюстей, пока добыча не оказывалась в его власти. Он умел быть как благородным, так и беспринципным, как сентиментальным, так и расчетливым, он знал, когда соврать, а когда сказать правду, когда можно отказаться от данного обещания, а когда его надо держать накрепко. В общем это действительно был неординарный субъект.

Сейчас он думал. И мысли не были простыми и безоблачными. Хотя казалось, дело не представляет никакой сложности. Приехать в этот второсортный курортный город, отыскать старую, медленно загибающуюся гостиницу и откупить ее у московской мэрии, которой она стала не нужна. Женере едва не обиделся на руководство, когда это поручение возложили именно на него. Но сейчас он понимал, что вышестоящие не ошиблись, что кто-то другой запросто мог бы и не справиться.

Он приехал в Сочи и немедленно снял квартиру. Селиться в гостиницах Клод не любил. Даже в тех, которые принадлежали его сети. Он на полном серьезе считал, что такое вот публичное жилье — это хуже, чем уличная девка. А еще — гостиничный номер всегда открыт для посторонних. Прислуга, персонал гостиницы. Вместе с Женере зачастую ездили очень важные документы, а в недрах его компьютера хранилось то, что вообще никогда не стоило светить на публике. Так что вопрос конфиденциальности был для Клода очень важным.

Со съемной квартирой проще. Никто, кроме хозяев, не знает, кому она досталась. Чаще всего не надо заполнять никаких документов. Это тоже хорошо.

Вообще, Женере был весьма своеобразен в своей деятельности. Приехав туда, где его ждала работа, он никогда не выпячивал свой статус. Он ездил в общественном транспорте, питался в недорогих заведениях, старался разговаривать на языке того государства, куда его забросила служебная необходимость. Благо по лингвистической части он был подкован: знал шесть языков, еще в стольких же разбирался на уровне туристского разговорника.

Потому и директор «Арбата» был удивлен, когда человек, передавший ему роскошную визитку, парой часов позже вышел из обычного троллейбуса, а протянув руку, поздоровался на русском языке и практически без акцента. Чувствовался некий странный, непривычно мягкий, говор. Но не более того.