Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

Ладно, эту персону оставим под вопросом. Благо она достаточно близко, чтобы успеть разобраться, что к чему.

Теперь сам директор. Ох, Аркадий Леонидович Кулагин, какой вы интересный человек!

Итак, хотя директор прекрасно знает, что Черный Матрос — выдумка, просто легенда, высосанная из пальца, он не только не потрудился отнести письмо вымогателей в милицию, но просто ударяется в бега! Очень странное поведение, честное слово.

Первое, что напрашивается в качестве объяснения, это то, что всю историю с Черным Матросом затеял сам Кулагин. Письмо одно чего стоит. Сумма, которая выставлена там, не казалась Рублеву реальной. Гостиница, прямо скажем, не в том состоянии, чтобы даже у директора могли оказаться такие средства. А если попросить у хозяев, у мэрии Москвы — те просто отправят к чертям. Им гостиница уже не нужна, они ее продают.

И вот директор разворачивает какую-то беготню.

Зачем? Например, чтобы скрыть какие-то свои темные дела. Зачем он убежал? Явно не потому, что ему захотелось подышать свежим воздухом!

Но этот побег так же замечательно работает на противоположную версию. Он говорит и о том, что Аркадий Леонидович вообще не причастен.

Начать с того, что его побег прекрасно подтверждает заявление Анны о том, что директор — трус. Он побоялся с самого начала, он еще больше напугался потом, когда начались убийства. Пренебрегая жизнями своих подчиненных, он упорно тянул время и ждал. А когда понял, что никак не отвертится, взял да и рванул.

Но это если плясать от чистого вымогательства. А в него поверить очень и очень сложно. Именно из-за того, какая сумма выставлена в письме. Ни сам директор, ни гостиница, не способны ее выплатить. Это как-то нелогично со стороны вымогателей. Запрашивая такие деньги, которых у жертвы нет, они просто провоцируют ее на активные ответные действия. Вот, например, не будь Кулагин таким трусом, он отнес бы письмо в милицию, потом этим занялся бы РУБОП, и тут же будьте уверены — мало вымогателям не покажется.

А если это не вымогательство, то значит все вертится вокруг грядущей продажи гостиницы. И что здесь может быть?

Вариант номер один. Покупатели недовольны ценой, запрошенной москвичами. И теперь начали планомерно дискредитировать гостиницу, чтобы потом сказать: «Ребята, а с чего мы будем вам платить столько, если у вас тут люди мрут?» И выложить раза в два меньше. А мэрия Москвы, чтобы отвязаться от такого счастья, как гостиница с трупами, будет только рада сбагрить «Арбат» по предложенной цене.

Вариант номер два. На гостиницу претендует кто-то еще. И он начинает делать так, чтобы первым покупателям категорически расхотелось заводить себе эту покупку. Опять-таки: тут людей убивали, а Европа по этой части чистоплотна до омерзительности. И вот одни покупатели отказываются, а другие — цап! и потащили добычу.

Надо спросить у Анны, не было ли других кандидатов на покупку «Арбата».

Вообще, такое объяснение логичней, чем попытка списать все на махинации директора. Значит, его записываем в потерпевшие. И пожалуй, это будет единственное твердое убеждение.

Схема была разложена, но не утешала. Рублев завалился на кровать и стал смотреть в потолок, настраиваясь на завтрашнюю ночь.

* * *

Женере вернулся на свое новое место жительства в состоянии полного раздрая. То, что пропал директор «Арбата», не лезло ни в какие ворота. Это уже напоминало целенаправленное воздействие каких-то высших сил, твердо решивших, что гостиница не будет продана «Меридиану» ни при каких условиях.

Он немедленно вышел на связь с Марком де Гранже. Тот выслушал его и сказал:

— Это очень плохо. Собственно, это ставит под угрозу заключение сделки. Я не знаю, получится ли все сделать без его участия.

— А что он значит для нас? — спросил Женере. — Гостиница ему не принадлежит, мэрия Москвы сама распорядится.

— Так, да не совсем так. Там, как я уже говорил, происходит какая-то война бульдогов под ковром. Кажется, кому-то очень важному дали взятку, и он теперь всеми силами стопорит процесс.

— А как ко всему этому относится совет директоров?

— Не очень хорошо. Сегодня мы провели селекторное совещание, так вот мнения о том, что мы неоправданно рискуем, растут и множатся.

— Что, у нас тоже завелся кто-то, саботирующий решения?

— Нет, вряд ли. Просто наши директора привыкли к тому, что все всегда делается быстро и без проблем. Мы ведь уже забыли, когда расширение сети влекло за собой столь мощный отрицательный резонанс.