Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

— Хорошо. Значит, обстановка накаляется.

— Не то слово.

— И директор ведет себя, будто так и надо. С чего бы это?

— Черт его знает. Так вот, вчера их чуть на бунт не вскинуло. Но удержались. Там, короче, какой-то странный постоялец образовался.

— Что за постоялец? — напрягся Женере.

— Да какой-то приезжий. Кажется, москвич. Он нашел четвертый труп.

— Сам нашел?

— Ну, не сам. Горничная понесла белье выкидывать, увидела повесившегося. Ну вот, это постоялец помогал снимать труп. А потом, насколько я понял, именно он уговорил народ, что прямо сейчас давить директора — глупо.

— А что вообще известно про этого загадочного «постороннего»?

— Мне — пока ничего, — ответил Антон. — Ну есть такой, и ладно. Тем более я не работаю в «Арбате». Это мне моя пассия рассказала.

— Хорошо. А не мог бы ты узнать у свой пассии чуть побольше про этого типа?

— Да в принципе, запросто. Она у меня на язык слабенькая, все расскажет, что надо. Даже расспрашивать подробно не придется. Достаточно спросить, как дела.

— Это хорошо, что она такая разговорчивая. С разговорчивыми проще. Антон, послушай. Дело очень серьезное. Мне нужно, чтобы за этим постояльцем пристально наблюдали. Понимаешь?

Антон кивнул.

Женере поражался этому человеку. Экспедитор, кажется, ввязался в эту историю исключительно от скуки. Он разъезжал по одному и тому же маршруту, развозил один и тот же груз, видел одни и те же лица. Не менял работу только потому, что было лень. Да и по возрасту уже не хотелось бросаться очертя голову в борьбу с водоворотами и течениями.

С другой стороны, развлекаться очень хотелось. Женщины были одной из сторон развлечения. Но не самой захватывающей — за свою жизнь Антон не покорил ни одной роковой красавицы, не стал причиной ни одной по-настоящему романтической истории. Тем более он не участвовал в драмах с разбитыми семьями.

Клод, или Костя, стал для Антона просто благодетелем. Антон не понимал, зачем он собирает информацию, но его не оставляло ощущение причастности к какому-то мощному движению, к масштабному и сильному механизму. Проявлять чрезмерное любопытство экспедитор не стал. Во-первых, он опасался, что тогда это сотрудничество может остановиться. Во-вторых, Женере, не выглядя агрессивным, тем не менее не располагал к пустым расспросам.

— Только вот что, Антон. Не надо делать так, чтобы постоялец знал, что им кто-то интересуется. Понимаешь?

— Конечно! Не дурак.

— Хорошо. Ну, а скажи, что слышно относительно этого страшного матроса?

— Ну вот двое рабочих нашли в стиральной машине тельняшку. Я это уже говорил. Сейчас народ думает, как ее могли туда подбросить.

— Неужели наконец-то закончилась эта истерия с Черным Матросом?

— Не закончилась. Просто нашелся постоялец и сказал, что наверняка за всем этим стоят люди. Теперь кое-кто землю роет в две руки, чтобы понять — не наблюдается ли в «Арбате» засланных казачков, способных подкинуть шмотку.

— А ты как думаешь? — прищурился Костя.

— Я думаю, что наверняка есть.

— Правильно думаешь. Слушай, а у твоих подружек на этот счет никаких идей?

Антон ненадолго задумался, потом решительно покачал головой:

— Нет. Я даже больше скажу: любая из них при желании могла бы стать таким казачком.

— Значит, ты должен быть осторожным, — назидательно сказал Женере.

— Как раз тут можете нисколько не волноваться. Я же ни про что не рассказываю. Это у нас простые постельные разговоры. Я им в ответ тоже байки с работы травлю.

— Правильный подход. Ну а конкретных идей по поводу шпионажа среди твоих подруг нет?

— Нет. Но вообще-то, горничная Вика просто руками и ногами за то, что Матрос все-таки существует. Она это даже мне готова доказывать.

— Ну, допустим. А почему бы ей в это не верить?

Антон рассмеялся.

— Да с какой стати? Она вообще материалист и скептик по жизни. Увидела однажды у меня одну газетку. Я ее от скуки купил, в поезде почитать. Там про всяких инопланетян и чудовищ. Так Вика надо мной потом еще месяц смеялась. Ну, и спрашивается: с какого ушиба ей вдруг верить в привидение-убийцу?

— Замечание имеет смысл, но посмотри с другой стороны. Если ты читаешь что-то подобное в газете — это одно. Это заранее воспринимается как вранье. А когда происходит что-то такое рядом… Тут, знаешь, любой материалист станет сурово верующим.

— Понимаю. Но у нее это как-то неправильно. Наигранно, что ли.

— Ну вот к ней и присмотрись, ладно?

— Обязательно присмотрюсь. А в остальном люди и сами не знают, во что им верить. С одной стороны, вот этот Матрос, про которого они знают благодаря одной тамошней тетеньке все. И поверить в него — запросто. С другой — появляется странный постоялец и говорит, чтобы искали не привидение, а человека. Что бы вы на это сказали?