Андрей Воронин - Комбат. Между мертвыми и живыми

Рублев предупреждающе подергал дверную ручку кабинета и, получив разрешающий оклик, вошел.

Директор недоумевающе посмотрел на непонятного гостя. Потом узнал постояльца, перед которым опростоволосился вчера.

— Ах, это вы, — вздохнул директор. — Здравствуйте. Вы тоже хотите на что-то пожаловаться?

— Нет, я не жаловаться. А почему «тоже»?

— Вы же видели личико очаровательной Анюты? Она вот жаловалась. Она боится, что следующей жертвой станет она… И на этой почве хочет уйти в отпуск.

— Ну и отпустили бы, — пожал плечами Рублев.

— Не могу. Они все хотят уволиться или в отпуск. Но это же не дело! Я и сам боюсь. И тоже хочу в отпуск, и спокойно мог бы себе его выписать. Потому что за этот год еще не использовал. Но я же этого не делаю!

— Вот, кстати, я хотел поговорить с вами о том, что происходит в гостинице.

— А вы сами не видите, что происходит? — вздохнул Кулагин.

— И что вы думаете?

— Не знаю, что думать. Не знаю. Люди умирают, милиция говорит, что это сплошь несчастные случаи, а вчера — однозначное самоубийство. Вот только что позвонил этот лейтенант Крохин, который занимается расследованием. Эксперты сказали, что вчерашний монтер, вне всякого сомнения, свел счеты с жизнью без посторонней помощи.

— Что-то ваши сотрудники в это не особенно верят, — вздохнул Рублев.

— Да ерунда это все! — резко воскликнул директор.

Комбат отметил про себя эту вспышку. Надо бы поднажать на этого типа, а то ведь темнит он что-то, как пить дать темнит! Только нажимать, пожалуй, стоит аккуратно. Мало ли что тут происходит.

— Я вот к чему клоню: тут вовсю говорят, что появление этого Матроса напрямую связано с продажей гостиницы.

— Вы-то откуда про это знаете? — неприязненно спросил Кулагин.

— Да мы с оперативником говорили, который вашим делом занимается. Он тоже не очень верит в потустороннее. Но он также не верит в то, что это простая случайность.

— Ну допустим, — пожал плечами Кулагин. — А что вы от меня-то хотите?

— Внесения ясности в ситуацию.

— Вы думаете, я на это способен? Не преувеличиваете ли вы мои возможности?

Борис задумчиво покрутил головой.

— Сам не знаю. В принципе, жизнь показывает, что начальник мало когда оказывается осведомленным, почему умирают его подчиненные. Как минимум — он догадывается.

Кулагин, судя по всему, начал терять терпение. Спокойная уверенность Комбата чем-то его задевала.

— Вы, я так понял, хотите меня в чем-то обвинить? Ну, признайтесь!

— Ничего подобного.

— А что вы тогда суете свой нос, куда не просят?

— Как-то привык. В том смысле, что я не всегда могу просто пройти мимо. Вот подумал, может, смогу помочь.

— Ой, как много вы о себе возомнили! Вы, вообще, в Сочи приехали, чтобы оказывать мне гуманитарную помощь?

Рублев подумал, что с этого типа информацию можно получить только в том случае, если прямо сейчас взять да и врезать ему между глаз. Что, естественно, не вариант.

— Я приехал в Сочи отдыхать. Активно.

— Вот и займитесь активным отдыхом. Пойдите, я не знаю, искупайтесь, на серфинге покатайтесь или просто по окрестностям походите. Может, найдете такого же желающего отдохнуть. Он с вами может, к примеру, водки выпить. Короче, не трогайте меня. И так плохо!

— Аркадий Леонидович, дело ведь нешуточное! Гибнут люди.

Директор оглушительно хлопнул по столу ладонью:

— Представьте себе, я тоже волнуюсь насчет того, что они гибнут! Но при чем здесь какие-то мои гипотетические знания?! Я располагаю информацией не большей, чем вы! И еще раз повторяю: не суйте свой нос туда, где он никому не нужен! Все! Я больше не хочу об этом разговаривать!

Рублев решил пока не настаивать.

— Хорошо. Но если что — вы знаете, в каком номере я остановился.

— Подите к черту! — отрезал Кулагин.

Рублев кивнул на прощанье и вышел из кабинета. Секретарша посмотрела на него с интересом. Наверняка она слышала крики директора. И теперь ей было интересно, что это за человек, сумевший посадить ее босса на коня.

Комбат кивнул и ей.

— До свидания, — улыбнулась секретарша.

Одним из главных возмутителей спокойствия в гостинице стала администраторша Сикорская. Если бы по жизни она была кем-то дерганым и истеричным, то, наверное, на нее обращали бы поменьше внимания.

Однако Зоя Викторовна была сущим ангелом. Пожалуй, только ей за пятнадцать лет, которые она проработала в гостинице, удалось не переругаться всерьез ни с кем из персонала, а также и с посетителями. Нет, она не была великим психологом, не чувствовала других, не умела находить компромиссы. Она просто старалась всем угодить, и у нее это неплохо получалось. Общее отношение к Зое Викторовне было снисходительно-ласковым.