Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Очень все хорошо, миленький вы мой! Мне все очень нравится. Давайте же скорее действовать!

Довольные друг другом Игорь и Клавдия Васильевна вышли в приемную. Мужчина с предельной вежливостью пропустил пожилую даму вперед и попросил не уходить, подождать буквально пару минут.

— Мне надо переговорить с этим вот молодым человеком, — кивнул он на Влада и жестом позвал того уединиться. Внимательный и долгий взгляд на Лену напомнил девушке, что у нее есть чем занять гостью.

Предельная глупость ситуации заключалась в том, что в конторе не нашлось ни одной фотографии этого самого Петрова. Впрочем, фотографий его жены и детей там тоже не было. Вчера, когда Оборотню излагали его задачу, признали, что это плохо, что в организации не принято вести фотоархив. Даже ксерокопии с паспорта не нашлось, потому что никто никогда не устраивал Петрова на работу официально.

Его привел Влад, представив как одноклассника. Петров был интересен Игорю Столыпину из-за имеющихся у него связей в городских структурах управления и из-за хороших деловых качеств международного уровня: он прекрасно знал английский и французский, потому что, как сказал, служил во Французском легионе. Ему доверили курировать иностранное направление. Петров сам придумал, чем привлечь иностранный капитал. Идея была оригинальна и легка. Он сам же завел переписку в Европе, вел переговоры. Игорь Столыпин и Влад Парамонов готовили площади, Дмитрий Петров наладил их продажу иностранцам и при этом умудрялся пристраивать даже маленькие хрущевки.

Все были довольны друг другом, но вот, как написал великий Лермонтов про Мцыри, «однажды ночью, он исчез». Исчез, забыв оставить как контакты людей, которые помогали прокручивать особое, элитное жилье в городском фонде, так и выходы на иностранных партнеров. У Игоря были сведения, что его партнер решил поднять свой уровень до продаж земли в крупных масштабах. Игорь отдавал себе отчет в том, что Петров сам и разрабатывал иностранное направление, но также он не забывал, что делать это Дмитрий начал только в рамках его организации и опираясь на его, столыпинские, разработки идеи о конце света. Игорь полагал, что ему по праву принадлежит часть того, что можно вытянуть из этой темы, какие бы новые формы ни внедряли изобретательные умы России. Игорь Леонтьевич Столыпин считал, что Петров Дмитрий Степанович его грубо кинул и должен за это ответить.

Оборотень не стал обманывать себя идеей, что искать человека без нормального пакета сведений о нем даже интересно. Он не расценивал это как развлечение, он хорошо помнил, что у него было задание: «найти, чтобы уничтожить». При этом у него были только имя человека, который скрывается в громадной Москве, и адрес, по которому человек, как известно, сейчас не живет.

Но у него все-таки были адрес и имя, и это было уже кое-что. И еще Оборотень знал, что по названному адресу проживает жена искомого человека, а значит, рано или поздно в той квартире можно будет узнать, где искать и его самого. Значит, рассудил Оборотень, надо попасть в квартиру.

Проживала семья Петрова не в центре столицы, а в Чертаново, но в новом доме, обнесенном толстым металлическим забором. Въезд и вход на прилегающую территорию были через охрану со шлагбаумом. На подъездах висели домофоны с видеосвязью.

В отряде, конечно, учили кое-каким шпионским хитростям, но с техникой знакомили обзорно, то есть тренировкой навыков обращения с высокотехнологичными средствами слежения и вскрытия тайн и тайных кодов ребята специально не занимались. У них была другая специализация: больше внимания уделялось выработке выносливости, силы и накоплению знаний в области психологии. Иногда Старший в шутку или всерьез говорил, что они элитная психотерапевтическая силовая структура. Сейчас Оборотень пожалел, что не стал всерьез заниматься в группе «ботаников», — так называли несколько человек, которые днями просиживали на дополнительных занятиях по информационным технологиям. Если бы он знал чуть больше, он бы нашел, как изобразить, что он местный, имеющий пульт для открывания шлагбаума. С дверью в подъезде он тем более бы справился. Но нужных знаний у него не было, поэтому, поставив в уме птичку, чтобы не забыть подучить, когда все закончится, он начал придумывать, как обходиться тем арсеналом, который у него имелся: собственной головой. Применять ее как ударный агрегат наподобие барана, пробивающего ворота, было расточительно и неэффективно, а потому глупо. Оставалось одно: запустить на полную творческую мощь мыслительный процесс.