Андрей Воронин - Слепой. Лунное затмение

— Ты, я смотрю, шустрый! А как здесь оказался? — поинтересовался он у своего защитника. — Давно ж должен быть далеко-далеко отсюда.

— Я сначала сходил кофейку в баре выпил, потому что с утра, я ж говорил, за рулем, — начал, как бы извиняясь, оправдываться Глеб, — а потом машину грел и тут вижу: вы вышли. И тут этот… ну, вы понимаете. Я как-то не думал особо, что делать. Вы же не чужой мне, поди! Васька у вас работал. Он гордился. Я должен был вас защитить. А я умею. Я в десанте был. И у нас в охранных службах работал. Вот я и метнулся. Извините, если что… Если не в свое дело встрял. Это рефлекс, понимаете?

Кудраков уже засовывал в портфель последние документы. Глеб поднялся над ним во весь рост, как гора, стараясь заслонить его, и посмотрел сверху вниз.

— Ну, счастливо. Я пошел. Я сейчас к Ваське. Просили приехать опознать. Да и повидаться я с ним хотел. А вы осторожнее.

Глеб выждал, когда Кудраков поднимет на него голову, и тут же ступил шаг в сторону, давая солнцу ослепить скрючившегося на земле мужчину. Тот инстинктивно заслонил глаза, а когда приспособился к яркому свету, понял, что остается совершенно один, маленький, и любой сможет на него наступить. Расчет сработал.

— Эй, как там тебя! Ты, брат Шныря! То есть Василия. Эй, парень! — закричал Кудраков, судорожно застегивая портфель и пыхтя поднимаясь на ноги.

— Вы меня? Что? — повернулся к нему Слепой и сделал вид, что растерян от неожиданного внимания.

— Я подумал, что охранник мне и самому нужен. Я возьму тебя на работу. С тобой мне будет, пожалуй, спокойнее. Можешь приступать прямо сейчас.

— Э… Я и не ожидал. Как-то все… неожиданно. Не могу прямо сейчас, — рассуждал Глеб, неотступно, как профессионал своего дела, шагая за своим будущим боссом. — Я же к брату еду. То есть на опознание. Вы же понимаете? Может, завтра? Завтра я свободен.

Кудраков, нажав кнопку, пикнул сигнализацией своей машины и задумчиво посмотрел на нового защитника.

— Плохо. Мне надо прямо сейчас. Я боюсь, очень боюсь одного гада. Если он меня найдет — убьет не думая.

Решение проблемы пришло к Глебу неожиданно и удивило его самого.

— Да, Глеб, я, признаться тебе, как и ты, шокирован этой идеей, — генерал ФСБ задумчиво уставился в окно. — И как долго ты сможешь держать его рядом?

— Он уверен, что я иногородний. Но если я буду все время рядом с ним в этой квартире, то он, конечно, поймет, что я там хозяин. Без вариантов. А мне надо сохранять видимость иногороднего парня. Значит, следует мне от него избавиться, но я предпочитаю держать его поближе к себе, точнее, под своим наблюдением.

— И у тебя, конечно же, уже есть идея, — скорее утвердительно, чем предположительно, констатировал Потапчук, — в противном случае ты говорил бы иначе.

Глеб, глядя генералу в глаза, утвердительно кивнул.

— И подозреваю я, — продолжил свои рассуждения Потапчук, — что она не обязательно мне понравится. Выкладывай уж!

— А дайте-ка мне, Федор Филиппович, ключи от той самой дачи вашей сестры, где мы прятали Киселева. Помните, того эмвэдэшника, которого кавказцы выслеживали?

— Помню, конечно, — не демонстрируя большой радости от идеи, проговорил Потапчук. — Думаешь там его подержать?

— Это единственно правильное решение, если мы не хотим, чтобы он уехал сам. Я там за ним буду приглядывать, а он вдали от города будет считать себя в безопасности.

— Ну да. Пожалуй, ты прав. Похоже на то, что пора уже заводить какой-то тайный дом для подобных дел…

— Не согласен, Федор Филиппович! Тогда он рано или поздно всплывет и вызовет подозрения либо у соседей, либо у самого же вашего ведомства. К тому же он быстро зачахнет без одного постоянного хозяина, который бы с трепетом за ним следил.

— Да это я так сказал. Я согласен с тобой. И если нет другого выхода, то, конечно, дам тебе ключи.

— Лучше сегодня, Федор Филиппович, — улыбнулся Глеб, — чтобы завтра утром я уже отвез туда моего нового шефа. Сейчас-то я ему дал ключ и сказал, что приеду вечером. Он там, судя по его настроению, сейчас мирно напивается.

— Может, оно и к лучшему, Глеб, — предположил Потапчук, отсчитывая деньги для расчета за обед. — Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Если не заснет, расскажет тебе много интересного.

— И я так подумал, — согласился Слепой, добавляя свою часть в расчет. — А что, Федор Филиппович, те двое, что погибли в машине, на базу ночью не заявлялись?

— Не было, — покачал головой генерал. — Деньги спрячь. Я угощаю.