Андрей Воронин - Слепой. Не брать живым

Линькова достала из-под валявшейся на тумбочке рубашки ноутбук, открыла свой электронный ящик и удовлетворенно сказала:

— Есть! У меня в ящике лежит послание от какого-то неизвестного адресата!

— Ну и что они там вам пишут? — поинтересовался Трофимов, наконец оторвавшись от почти пустой бутылки минералки.

— Это что-то не то… — пробормотала госпожа Линькова и поспешила закрыть окно.

— Не понял… — удивленно посмотрел на Линькову Трофимов.

Та выглядела смущенной и взволнованной. И было от чего. В анонимном послании была целая подборка фотографий. Нет, ее самой на них не было. Но зато среди бурно веселящейся американской молодежи Линькова сразу заметила своего сына. Дима вместе со всеми подымал пластиковый стаканчик с пивом или виски, пьяно смеялся, показывал непристойные знаки. На другом снимке он сидел и курил на ступеньках музея или какого-то другого важного общественного здания. И разбросанные рядом пустые целлофановые пакетики явно указывали на то, что курил он не табак, а травку… Но больше всего Линькову задел кадр, где ее сын был запечатлен в чем мать родила вместе еще с тремя юношами, один из которых был афроамериканцем. Они стояли в вульгарных позах на фоне Белого дома. Конечно, это была подделка, фотомонтаж. Никто не позволил бы им находиться возле Белого дома в таком виде, но где-то же и для чего-то его засняли голым.

— Так что там такое? — настаивал Трофимов. — Вы что, мне так и не скажете? Я вижу, что вы смущены. Что, они вам прислали фоторепортаж о ваших похождениях?

Линькова, собираясь с мыслями, молчала.

— Если вы мне не расскажете всю правду, я попросту не смогу вам помочь, — заметил Трофимов.

— Это не те снимки, — наконец выдавила из себя Линькова.

— Но они тоже могут стоить больших денег? — продолжал Трофимов.

— Не знаю, — пожала плечами Линькова.

— Неужели они не обозначили условия игры?

— Я… я как-то не подумала, что там должны быть указаны, как вы выражаетесь, условия игры. Я не могу на это смотреть… — сказала Линькова с тяжелым вздохом.

— Повторяю, если вы хотите, чтобы я вам помог, будьте со мною предельно откровенны, — сказал Трофимов, тоже вдруг мрачнея.

— В общем, — начала Линькова, нервно покусывая губу, — мой муж, вы наверняка об этом знаете, преподает в одном из университетов в Штатах. И сын там учится. Ну вот… И мне кто-то прислал… — Линькова опять замолчала, подбирая слова, — мне прислали компрометирующие его снимки…

— Секс, наркотики? — со знанием дела спросил Трофимов.

— А вы что, в курсе? — удивилась Линькова.

— А чем еще можно скомпрометировать сына высокопоставленной чиновницы? — пожал плечами Трофимов.

— Ну да, — вздохнула Линькова. — Там, в общем-то, все могло быть и подстроено… Сын там в какой-то компании. Выпивает, курит… Но мне кажется, что самые неприятные снимки те, где он с каким-то негром, оба голые, на фоне Белого дома…

— Ну, это явно туфта. Монтаж, — засмеялся Трофимов. — В фотошопе и не то можно сделать…

— Но голым-то его где-то и в самом деле сфотографировали, — пожала плечами госпожа Линькова.

— Ну в самом деле так в самом деле… Но ведь это все не смертельно. Он же там никого не убивает… а доказать, что он действительно выпивает или курит травку, невозможно…

— Если нашим людям показать такие снимки, они не будут разбираться, правда это или нет…

— Да, наши разбираться не будут. Растиражируют во всех газетах, — покачал головой Трофимов и задумался.

— Ой, да ведь и вас же как-то этой волной чуть было не накрыло. Когда вас в депутаты выбирали, по Центральному телевидению в новостях показали, как вы с какими-то девчушками в сауне веселитесь… — вспомнила Линькова.

— Да что вы там слова подбираете, — как показалось Линьковой, вполне миролюбиво хмыкнул Трофимов, — с проститутками меня застукали, с проститутками… Но это мне, как оказалось, стало бесплатной рекламой.

— В смысле? — опешила Линькова.

— Ну, в смысле, что я настоящий мужик, а не голубой. Это мне мои пиарщики потом объяснили, — пожал плечами Трофимов. — Теперь же столько голубых развелось! И в шоубизнесе, и в политике. Женщины-избирательницы по всей России просто-таки истосковались по реальным пацанам.

— А вы что, себя относите к реальным пацанам?

— Суть не в том, к кому я себя отношу. Суть в том, чтобы имидж соответствующий создать. Чтобы людям хотелось рассказать мне о своих проблемах. А решу я их или нет — это уж дело другое.