Андрей Воронин - Комбат. Вначале было слово

Через пару минут культуристка во второй раз сомкнула пальцы на щиколотке девушки. Таэквондистка отчаянно рванулась, пытаясь освободить ногу.

— Цыпленочек! Мой бедный, жалкий цыпленочек, — с притворной жалостью сказала культуристка.

Она присела, опустила ногу таэквондистки на свое бедро и локтем резко ударила ей по колену. Раздался громкий хруст, а затем отчаянный женский крик. Девушка инстинктивно ухватилась за разбитую коленную чашечку.

— Чего кричишь! Мне тоже больно, — сказала Муза, потирая локоть.

Из зрительских рядов послышался довольный смешок и резко оборвался, стоило Марципанову бросить на охранника раздраженный взгляд. Тот, не оборачиваясь, затылком почувствовал, что хозяин осуждающе смотрит на него. А Марципанов ждал. Хватит ли у культуристки духа убить поверженную соперницу? Не затеет ли она игру в благородство? Но у Червяковой имелись веские причины угождать организатору побоища. Она надеялась сохранить свою жизнь и жизнь любовницы. Плохо же она знала Игоря Леонидовича.

Муза навалилась сверху на беспомощную таэквондистку и обхватила ее шею мощной рукой. Вспух литой бицепс. Культуристка старалась изо всех сил, она давила и давила, но ее жертва не торопилась умирать. Таэквондистка норовила втянуть голову в плечи, судорожно дергалась всем телом, тщетно пытаясь своими руками разогнуть руку Червяковой. Во время одной из таких попыток она сорвала с Музы бюстгальтер. Сидевшие напротив боевики разочарованно протянули «у-у-у». Зрелище оказалось малоприятным. К рельефной мышечной плите прилепилась крошечная грудка величиной с детский кулачок. Муза сразу догадалась, на что так отреагировали зрители. Она рассвирепела, стала давить сильнее, задействовав вторую руку. Таэквондистка обмякла, потеряв сознание, однако была еще жива.

— Шею ей сверни, открути башку! — принялись дружно советовать вошедшие во вкус боевики.

Червякова задумалась. Она положила соперницу на живот, резко оттолкнулась от земли и с размаха обрушилась ногами на шею таэквондистки. Раздался отчетливый хруст позвонков. Тело девушки содрогнулось и замерло. Навсегда.

— Молодчинка! — одобрительно сказал Игорь Леонидович.

Муза натужно улыбнулась. Ее лицо приобрело зеленоватый оттенок.

— Ладно, иди отдыхай, — снизошел Марципанов.

Червякова с трудом добрела до дома. Ее встретили гробовым молчанием. Вопросы были лишними, все читалось по лицу культуристки. Слабым движением Муза остановила бросившуюся к ней любовницу. Червякова распахнула занавеску, отгораживающую маленький закуток комнаты. Там стояла ведро — на тот случай, если кто-то из девушек не вытерпит до утра. Культуристка нагнулась. Ее вырвало. Червякова взяла кружку с водой, прополоскала рот и сказала бесцветным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Как страшно убивать людей! Страшнее, наверное, только умирать самому!

Вчера Растяпыч злился на своего нового знакомого, а сегодня испытывал нечто вроде чувства благодарности. Рублев не дал ему допить вторую бутылку, оставил больше половины. Благодаря этому Растяпыч чувствовал себя вполне сносно и заранее предвкушал тот момент, когда выкушает оставшиеся триста граммов. Правда, выпивку Борис посулил после того, как его доставят на остров, но кто бы в этом сомневался.

Завершив дела, которые дальше откладывать было уже невозможно, Растяпыч отправился к Лехе. Тот, услышав про лодку, хотел заехать Растяпычу в ухо, несмотря на их дружбу. Очень тягостные воспоминания навевали Лехе разговоры о его суденышке.

— Ты сначала выслушай меня! — скороговоркой выпалил Растяпыч, заметив подозрительное движение товарища.

— Не хочу я ничего слушать! — оборвал его Леха.

— Экий ты мерчендайзер! — ввернул Растяпыч недавно услышанное словцо.

О его значении он понятия не имел, но само звучание напоминало ему замысловатое ругательство. Точно так же воспринял «мерчендайзера» и Леха.

— Ты не матерись, иначе точно схлопочешь, — пригрозил он.

— А как тебя называть, если не желаешь помочь хорошему человеку?

— Это тебе, что ли?

— Нет, не мне, еще лучше. Зовут его Борис. У него есть вопросы к городским, которые на острове.

— Так пусть и задает им свои вопросы. При чем здесь мы?

— Для этого ему надо на остров перебраться. Он хоть и хороший человек, но не ангел, крыльев нет.

— То есть вам нужна моя лодка.

— Нужна, Леха, очень нужна.

— Да ты думай, что говоришь! А если опять тот, на катере? Уже с настоящим пистолем. Неужели тебе жить надоело?