Ивар Рави - Зеноби

Я мог сразу направиться в будку, но решил пробежать до конца полосы и обратно, чтобы немного помучить и себя и Хадижу. Конечно, можно было вернуться в лагерь, просто продолжив пробежку. Но с самого утра мое тело требовало к себе внимания, внимания в определенном смысле. Добежав до конца полосы, мы развернулись и припустили обратно. Хадижа отставала понемногу с каждой секундой, девушка тренировалась всего-то ничего, я бегал практически три месяца с редкими перерывами на «женское недомогание». Поэтому неудивительно, что, подбежав к будке, я опережал девушку на добрую полсотню метров. Дверь кладовки не запиралась, никому и не пришло бы в голову переться в пустыню, чтобы украсть видавшую виды садовую утварь.

Вообще арабы — удивительный народ, им ничего не стоит стянуть кошелек у зазевавшегося туриста, но незакрытую машину или квартиру не тронут. Чужая собственность для них неприкосновенна, но почему-то на кошельки, особенно жирных и беззаботных туристов, это правило не распространяется. Хадижа добежала до меня и пыталась отдышаться, уперев руки в колени, ее легкие свистели даже на расстоянии.

«Самое удачное время для секса, — с иронией подумалось мне, — делай с ней что хочешь, она даже возразить не сможет». Через приоткрытую спортивную куртку девушки была видна грудь в простеньком белом лифчике, которая бурно вздымалась во время дыхания. Тем не менее, время шло, и надо было еще после всего возвратиться в лагерь до темноты: свалив стоявшие в углы веники и метелки я накрыл их небольшим тентом синего цвета с символикой ООН, получилось совсем уж неплохо. Конечно, впервые заняться сексом пропыленными и вспотевшими мне казалось противоестественным, но учитывая нашу ситуацию и тысячи глаз в лагере, пришлось закрыть глаза на эстетическую сторону вопроса.

Тем временем, отдышавшаяся Хадижа скользнула внутрь будки, не теряя ни минуты, обвила меня руками. Я ответил на неумелый поцелуй и мягко повлек ее за собой на наше ложе любви. Сегодня мне впервые в своей жизни предстояло узнать ощущения девушки во время секса, пусть и однополого. Но все было против того, чтобы я смог познать прелесть любви.

Звук моторов мы услышали лишь за секунды до того, как несколько машин остановились, резко тормознув перед нашей кладовкой. Я подумал, что это директор Труассо, обеспокоенный нашим отсутствием, послал за нами. Отстранив девушку, поднялся, кипя праведным гневом, с брезента, на который опустился секунду назад. Дверь открылась в тот самый момент, когда я взялся за ручку: сила рывка была такой, что я чуть не упал, и мне пришлось постараться сохранить равновесия, изображая фигуры из танцев на льду.

Подняв глаза, я проглотил свое возмущение, готовое вырваться из уст, наткнувшись на здоровяка в черной форме с винтовкой в руках. За его спиной виднелись фигуры еще нескольких людей в такой же черной одежде. Их появление было настолько неожиданным, что я, словно парализованный, стоял столбом. Только одна мысль успела промелькнуть, что сегодняшняя пробежка может закончиться сексом, только не тем, на который я рассчитывал. Мужчина молча посмотрел на меня, затем перевел взгляд на сжавшуюся в комок Хадижу, немного отошел в сторону от двери, по-прежнему не сводя с нас глаз и, полуобернувшись, сделал жест рукой.

Вот именно тогда меня охватил панический страх не потому, что люди были вооружены и нас ожидало неизвестное, страх был порожден молчаливостью, с какой отдавались приказы и с молчаливостью их выполнения. Двое мужчин чуть меньшей комплекции заскочили внутрь, не давая мне ни малейшего шанса на сопротивление, за считанные секунды затянули на руках пластиковую стяжку на руках и потянули за собой к выходу. Сидевшая на брезенте Хадижа, эта трусиха, молнией вскочила и кошкой прыгнула на одного из тех, что вытаскивал меня из будки.

Мужчина просто отряхнулся, и девушка отлетела, однако снова бросилась на мужчину. На этот раз мой похититель или будущий убийца встретил ее ударом кулака, пришедшимся девушке в область груди. С хриплым выдохом и отчетливо слышным хрустом Хадижу отбросило на метра два. Я увидел, как закатились ее глаза.

Этот бесчеловечный удар вывел меня из оцепенения: изогнувшись, я впился зубами в руку ударившего и изо всех сил сжал челюсти, жалея, что я не вампир. Успел почувствовать вкус крови, прежде чем небо обрушилось мне на голову, и темнота приняла в свои объятия.