Александр Тамоников - Последнее крымское предупреждение

— Свою жену вы позавчера так и не дождались, — проговорила девица и сокрушенно вздохнула. — Позорно бежали. Неясное чувство подсказывало мне, что женой там и не пахло. Вы ведь вроде и не гей, нет?

— Не гей, к моему великому сожалению, — подтвердил Вадим.

Какого черта она к нему прилипла?

— Может, побалуемся, мужчина? — подала голос страшноватая подруга этой рыжей особы. — Не сейчас, конечно, после экскурсии.

— Это серьезное предложение. — Он справился с собой, улыбнулся. — Обсудим его попозже, хорошо? А теперь у меня действительно работа.

Рыжая красотка усмехнулась, но интереса в ее глазах не убывало.

Он пересел в другое место, закрыл глаза. Ветерок трепал волосы, палило солнце.

— Посмотрите направо, — вещала экскурсовод. — Мы приближаемся к знаменитой Медведь-горе, в окрестностях которой располагается известный детский лагерь «Артек». К сожалению, больше двадцати лет он фактически не работал, и только после воссоединения Крыма с Россией обрел новую жизнь. В наши дни «Артек» переполнен, там отдыхают дети не только из России, но и из многих стран, в том числе из Украины.

Течение времени уже не откладывалось в голове Репнина. Только плавно менялись пейзажи береговой полосы. Ничего не происходило, и это бесило Вадима. Его нервы натянулись до предела.

— Командир, объекту поступил телефонный звонок, — глухо сообщил Балабанюк. — Странно, кто бы это мог быть? Он извиняется перед женщиной, слушает, усмехается. Все, опять участливое лицо, извиняется и продолжает беседу с теткой.

Снова кошки заскребли на душе майора. Действительно, кто мог звонить Романовскому и почему он усмехался?

Вадим не успел связаться со Ждановичем.

Он опять услышал взволнованный шепот лейтенанта:

— Он встает, просит прощения у дамы, мол, скоро вернется. Забирает сумку, идет на корму. Видимо, в сортир. Да, так и есть, заходит, закрывает дверь.

Вот оно, началось!

Репнин поднялся, спустился по лестнице на корму, где находились несколько отдыхающих. Два парня пили пиво и наблюдали за чайками, носящимися в кильватере. Очередь была только в женский туалет.

Вадим отвернулся, привалился к лееру. Может, просто приспичило человеку? Ведь заднему месту действительно не прикажешь.

Томительно текли минуты. Романовский застрял в заведении. Но вот заскрипела дверь, он вышел и подался на свое место, где его заждалась общительная дама. Он специально изменил походку, волочил ноги, переваливался. Сумка на плече, но такое ощущение, что уже пустая.

Какой-то шустрый плешивый мужичок прошмыгнул перед Вадимом в сортир, брякнул задвижкой. Он чуть не взорвался от негодования. Но не ломать же дверь. Пришлось ждать. С того места, где сидел террорист, вход в туалет не просматривался. К счастью, мужик не задержался, справил малую нужду и припустил на палубу.

Вадим облегченно вздохнул и заперся в санузле. Отхожее место не отличалось европейским глянцем, но, в принципе, было хоть нормальным, пахло вовсе не парфюмерной фабрикой. Он зажал нос, стал осматриваться. Стены из жестяных листов, какие-то наплывы с прорезями, как на радиаторе, вентиляционная решетка. Пальцы майора прощупывали стыки составных элементов, выпуклые детали крепежа. Все не то — въелось, проржавело.

Кран над крохотной раковиной. Под ней трубы, протянутые к водяному резервуару, находящемуся в трюме. Кожух с них должен сниматься.

Вадим согнулся в три погибели, включил фонарик в телефоне. Да! Два шурупа недавно кто-то выкручивал! Перочинный нож был с собой. Он отыскал тонкую отвертку и запыхтел от усердия, вывертывая ржавые шурупы. Один куда-то закатился, ну и черт с ним.

Репнин отогнул проржавевший вертикальный кожух, сунул под него руку. Обливаясь потом, не дыша, вытащил сверток. Аккуратно развернул.

Это было именно то, что он искал. Три серых бруска. Они обмотаны скотчем, чтобы не разваливались, в крайний вкручен радиовзрыватель.

Майор извлек из сумки свернутый пакет с какой-то яркой рекламой, осторожно положил в него находку. Пакет он убрал в свою сумку. Кожух прикрутил на один шуруп — достаточно.

У туалета приплясывал какой-то страждущий субъект. Он глянул с ненавистью на Репнина, пробормотал что-то крайне неприличное и втерся внутрь.

Не до него, возбуждение зашкаливало. Майор отступил на корму, где парни продолжали баловаться пивом, перевел дыхание.

— Балабанюк, ты здесь?

— На месте, командир.

— Чем занят клиент?

— Продолжает любезничать с дамой, хотя она ему порядком опротивела.