Михаил Ахманов - Наследник

- И как все прошло?

- Отлично, сэр! Мы сказали, что снимаем фильм ужасов.

Переливчатая трель - знак того, что послание принято. Каргин ввел пароль, ознакомился с фильмом и остался доволен. Все было превосходно, особенно звуковое сопровождение - мольбы, стоны, вопли и раздирающие душу крики. Впрочем, если не считать стресса, паники и пары синяков, Нури Курбанов не пострадал.

- Лучше будешь друзей выбирать, веник, - пробормотал Каргин, перегоняя запись на дискету.

Экран устройства связи ожил, явив улыбающееся лицо коммодора Мэлори.

- Добрый вечер, мой мальчик… то есть доброе утро - вечер это у нас… Ну как, доволен?

- То, что надо. Благодарю, коммодор!

- Как говорят у вас, - Мэлори вдруг перешел на русский, - древний лошадь канаву не портить… Работай в Туране, сынок, а все остальное у меня под контролем.

Несколько минут он распространялся о том, как движутся дела в Чехии, Бразилии и Сахаре, о планах дискредитации китайского оружейного экспорта и о каком-то суперагенте ХАК, проникшем на ракетный завод в Нанкине. Потом взглянул на Каргина, прищурился и молвил:

- Патрик, твой дед, обеспокоен. Ты, разумеется, не мальчишка, и можешь ходить куда угодно и возвращаться поздним вечером. Однако бери с собой охрану - ну, понимаешь, о чем я? Пять-шесть парней с сорок пятым "полицейским" и в бронежилетах… таких, что собственным телом прикроют…

- Не понял, - нахмурился Каргин.

- Это я о вчерашнем, - загадочно произнес Мэлори и отключился.

Уже донесли, мелькнулаа мысль у Каргина. Кто? Ответ был прост, как один плюс один: чемоданчик у него, чемоданчик у Флинта. "Ну, я тебя, морпех трахнутый!" - подумал Каргин, делая шаг к дверям.

Телефон заверещал снова. Он чертыхнулся и снял трубку.

Это был Перфильев.

- Зайди в офис, Леха. Тут знакомец один тебя домогается. И другие тоже… там, коридоре…

- Уже иду.

Он вышел из номера и застыл, не в силах справиться с потрясением. От лестницы, занимая всю ширину коридора, двигались человек сорок или пятьдесят: девушки в национальной одежде (кажется, танцовщицы из ресторана), коридорные, носильщики и прочие служители отеля, официанты и официантки с цветами на подносах, а перед ними шествовал важный усатый господин в сопровождении портье. Господин через каждые два шага замирал на секунду и низко кланялся Каргину, портье тоже кланялся и протягивал позолоченные ключи в плоской серебряной вазе. За этой процессией, на лестничной площадке, стоял Рудик, назначенный сегодня часовым, и весело ухмылялся.

- Что это значит? - тихим зловещим голосом спросил Каргин. - Не по уставу службу несешь! Откуда посторонние на этаже?

- Это не посторонние, Алексей Николаевич, - сообщил Рудик. - Это Камиль-ака, управляющий отелем, с почетной свитой. Ключик вам принесли.

- От президентского люкса, - уточнил усатый. - Ошибка получилась, сиятельный бек, вы уж на меня не обижайтесь, этот сын ишака, - он подтолкнул портье, - не тот вам номер приготовил. Такая глупость, такое невежество! Верблюду ясно, где должен жить такой падишах, такой миллиардер! - Усатый застонал, воздев руки к потолку. - Наш драгоценный гость, и не просто гость, а друг светлейшего эмира министра Чингиза Мамедовича! Стыд какой, поселить здесь такого султана! А другой стыд, когда от эмира звонят и требуют ошибку исправить! Будто мы сами догадаться не могли!

- Не было никакой ошибки, - сказал Каргин. - Я только со вчерашнего дня эмиру друг, часов с шести-семи. А до того ни падишахом, ни султаном не был.

- Но теперь, теперь, - усатый управляющий снова подтолкнул портье, - теперь халиф переедет в достойные его апартаменты, этажом выше, и мое сердце успокоится!

- Этажом выше? То есть на тринадцатый этаж?

- На четырнадцатый, эфенди, на четырнадцатый! "Тулпар" - отель для интуристов и важных персон, так что, согласно европейской традиции, у нас нет тринадцатого этажа!

- Не перееду, - решительно заявил Каргин. - Времени нет на переезды, да и не нужно мне это.

- Умоляю, мой хан! - Кажется, усатый собирался бухнуться на колени. - Ключ! Прошу вас! Возьмите ключ! Все ваши бесценные вещи будут перенесены под личным моим наблюдением!

- Хороша ложка к обеду, - отрезал Каргин. - Я остаюсь здесь и прошу оставить меня в покое. Уходите!

Усатый ударил себя кулаком по голове и взвыл. Толпа служителей поддержала его горестными воплями и стонами, а девушки поникли, словно срезанные цветы.

- Аллах! Смилуйтесь, эфенди! Какой для нас позор, беда какая! Что я Чингизу Мамедовичу скажу? Что я…