Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

По коридору бегали люди, кричали. Там по-прежнему играла музыка.

Кто-то ударил по двери и крикнул:

— Вы здесь, герр оберст?

Вадим приложил палец к губам, придвинул ствол поближе к черепу своей потенциальной жертвы. Полковник подавился, схватился за горло.

Хлопали двери, народ уносился из здания. Что, собственно, и требовалось доказать. Осталось молиться за товарищей, чтобы они не попали в западню, выпутались из передряги.

— Поднимайтесь, господин полковник. Приведите себя в порядок. Поглядите, на кого вы похожи! Смотреть тошно. И заберите свой портфель. Не мне же его тащить!

За стенами не смолкал нешуточный грохот. Партизаны нашли позицию, с которой могли безнаказанно пакостить немецко-фашистским захватчикам и их пособникам.

Через пару минут офицеры покинули кабинет. Они шли рядышком. Через руку Вадима был перекинут плащ, ствол «Вальтера» упирался полковнику в ребро. Краус был бледен, закусил губу. Он решительно не желал расставаться с жизнью.

— Шире шаг, господин полковник, — процедил Вадим сквозь зубы. — Что вы тащитесь как неутешная вдова за гробом?

Распахнулась дверь, высунулся взволнованный офицер:

— Герр полковник, что происходит? Вы куда?

— А ну, марш отсюда! — прорычал Вадим, делая страшное лицо. — Сидеть и не высовываться! Герр полковник эвакуируется!

«Полная чушь, но как не вспомнить нетленный постулат Геббельса про веру в самую чудовищную и нелепую ложь. Мне нужна всего минута», — подумал Вадим.

Офицер попятился, захлопнул дверь.

Сиротин вытолкал тормозящего полковника в холл. Там было пусто, все разбежались. Звуки боя уже стихали, хлопали только отдельные рваные выстрелы. Это было очень нехорошо.

В динамике под потолком продолжал греметь бравурный марш. Чем еще поднять моральный дух? Не победами же, о которых можно забыть.

В вестибюле бывшей гостиницы голосила женщина. Мол, спасите-помогите. Почему меня все бросили? Мне страшно! Дама спряталась за стойкой, лишь испуганные глаза поблескивали в полумраке.

Вадим тащил полковника через вестибюль, к распахнутым дверям. У Крауса отчаянно заплетались ноги, он тяжело дышал.

Рванулся вверх дежурный, кинулся наперерез:

— Господин полковник, там стреляют, вам туда нельзя!

Сиротин быстро огляделся. Охраны нет. Часового с крыльца корова языком слизнула.

— Унтерфельдфебель, доложите, что происходит? — рявкнул он.

— Мы не знаем, — промямлил дежурный, растерявший молодцеватый вид. — Бой идет через дорогу. На полицейский участок напала крупная группа диверсантов или партизан. Наши отбиваются, все там. Господин оберст, вам лучше туда не ходить.

Вадим ударил по виску дежурного рукояткой пистолета. Тот сделал глупое лицо и без чувств осел на пол.

Завизжала женщина. Эх, провести бы ей удушающий прием.

Ствол «Вальтера» опять уперся полковнику в бок. Они свалились с крыльца. Во дворе никого.

Сиротин подталкивал Крауса к «Кюбельвагену» с чемоданами на заднем сиденье. Передние дверцы машины гостеприимно раскрыты, ключ в замке зажигания. Слава богу! Жаркий пот струился по лицу Вадима, щипал глаза.

— Садитесь, полковник! Время не ждет, мы опаздываем. — Он упер пистолет в копчик Крауса, и тот зашевелился, полез на пассажирское сиденье.

Вадим захлопнул дверцу — его подопечный точно не справился бы с этим, — побежал вокруг капота. Живо за руль, запустить двигатель!

Мотор взревел, забился неритмично, как нездоровое сердце.

Полковник схватился за дверную ручку, норовил выбраться из машины. Сиротин потянулся, ударил рукояткой. Кисть обвисла, Краус закричал от боли, заерзал, стал ругаться.

«Нет, так дело не пойдет. Я же вам не многостаночник в конце-то концов!»

Вадим разозлился и врезал локтем по виску полковника. Тот обмяк, завалился набок.

Вадим отжал сцепление. Машина покатила через двор, набирая скорость.

Тысяча проклятий! На посту у шлагбаума еще остались охранники, не все ринулись в бой.

Путаясь в полах шинели, наперерез легковушке бежал солдат и вскидывал карабин. До него дошло, что полковника германской армии кто-то увозит силой.

Вадим привстал, выпустил несколько пуль. Он мельком видел, как физиономия солдата окрасилась кровью. Тот рухнул под колеса.

Маневрировать было уже поздно. Сиротин до предела утопил педаль газа. Машина подпрыгнула, перевалила через тело.

Распахнулась задняя дверца, которая была неплотно закрыта. Хорошо, что только она. У Вадима зубы чуть не вылетели от этой трясучки.