Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

В 13 часов 56 минут он кинулся к полковнику, отодвинул столешницу, бегло осмотрел его. Все в порядке, танцевать не будет, но ковылять самостоятельно сможет.

Теперь надо проверить свою догадливость. Сиротин бросился к стене, сорвал картину, изображающую главное чудовище двадцатого века. Да, она закрывала сейф, вмурованный в стену.

Он схватил Крауса под мышки, выволок на середину кабинета. Полковник пребывал в шоке, не понимал, что происходит. Вадим бегло обшаривал его карманы. Есть контакт!

Маленький серебристый ключ, прикрученный к брелоку, идеально вписался в замочную скважину. Стальная дверь со скрипом отворилась. На верхней полке пистолет, коробка с патронами, три бутылки дорогого французского коньяка. Внизу две высокие стопки бумаг. Листы, исписанные от руки и отпечатанные на машинке, украшенные печатями абвера. Пухлые и тонкие картонные папки.

Сиротин вытащил из середины первую попавшуюся, начал бегло просматривать бумаги. Это было личное дело некого Стоянского Павла Еремеевича, бухгалтера завода портового оборудования. Дата рождения, семья, место проживания — поселок Массандра, когда и кем завербован. Личные качества. Навыки и умения. В молодости занимался боксом. Донесение некого Климкина с компрометирующей информацией.

«Ладно, будем считать, что это именно то, что надо», — решил Вадим.

Он вертел головой, метался по кабинету, сунулся в гардеробную, где висели плащ и утепленная полевая куртка. Там же нашелся пухлый и совершенно пустой портфель.

Капитан запихивал в него бумаги, утрамбовывал их чуть не ногами. Все вошло, и даже осталось место для кое-чего еще.

Полковник стонал, пытался подняться. Вадим опять метнулся за занавеску, схватил какую-то кружку в интересном кожаном футляре, наполнил водой и резко выплеснул полковнику в лицо. Потом он уцепил полотенце и принялся лихорадочно растирать ему физиономию.

Вот капитан Сиротин и в няньки записался. Но ничего, он с гордостью понесет это высокое звание.

— Прекратите! Что вы делаете? — прохрипел полковник. — Что происходит, капитан? Что вы себе позволяете?

— А теперь последние новости, полковник, — вкрадчиво сказал Вадим. — Перед вами действительно капитан, но не той армии, о которой вы подумали. Я служу в контрразведке СМЕРШ советской Приморской армии. Можете кричать, никто не поможет. Но вы об этом сильно пожалеете. Я забираю ваши документы, не возражаете?

Тот еще как возражал! Он пыхтел, с ненавистью смотрел то в насмешливые глаза капитана, то в черную дырочку ствола пистолета.

— Вас я тоже заберу, — сообщил очередную сногсшибательную весть Вадим. — Не секрет, что меня интересуют списки агентов, подготовленных вашим ведомством. Я не уверен, что все они находятся в портфеле. С вашей добровольной помощью мы все восстановим и разложим по полочкам. Теперь приводим в порядок свой внешний вид, выходим, садимся в машину и уезжаем. Война с этой минуты для вас окончена. Гарантирую жизнь и смерть в глубокой старости от естественных причин. Когда-нибудь вы выйдете на свободу, если не будет доказано ваше участие в преступлениях против человечества. Вы не СС, а солдат. Это вам зачтется. Но есть и другой вариант. Вы дергаетесь, сопротивляетесь, получаете нож под ребро и умираете в жутких мучениях. Или сопротивляетесь по дороге до машины. Исход тот же. Меня, конечно, убьют, но вы умрете раньше. Вам это надо? Вы пылаете трепетной любовью к идеям национал-социализма и бесноватому фюреру? Вы знаете, сколько миллионов невинных душ загубил гитлеровский режим? Вас это не смущает?

— Пропади вы пропадом! — прохрипел полковник. — Вы не сможете отсюда выйти.

Ну началось! Ровно в два часа неподалеку прогремел оглушительный взрыв. Грохнула связка из нескольких лимонок. И тут же разразилась бешеная автоматная пальба. Снова взрыв, второй, третий.

Горстка партизан атаковала полицейский участок, расположенный через дорогу! Смысл этого действия был очевиден: отвлечь внимание противника. По задумке Вадима, туда должна была припустить вся охрана, по крайней мере — значительная ее часть. Ведь это возмутительно! Такая свистопляска под самым носом оккупационных властей!

На душе у Вадима стало спокойнее. Он поднялся, оправил помявшуюся форму, надел фуражку так, как положено по уставу.

Пальба не стихала, стены тряслись. Можно представить, что творилось в полицейском участке и здании администрации, которому, видимо, тоже досталось.

Полковник смотрел на него со страхом.