Александр Тамоников - Смерть под уровнем моря

Полицаи приходили в себя, с ужасом таращились на партизан.

— Кто это, господин офицер? — убитым голосом просипел красавчик. — Что происходит?

— Все идет по плану, господа, — любезно объяснил Вадим. — Сначала трусость, предательство, служба новым хозяевам, потом расплата, смерть, сырая земля.

Сколько раз он наблюдал подобную картину! Никакого самоуважения, чувства собственного достоинства. Очень редкие экземпляры в подобных ситуациях вели себя хладнокровно. Полицаи ползали в ногах, просили сжалиться. Мол, их заставили.

Выслушивать эти стенания не было ни сил, ни времени. Вадим вынул пистолет, приказал смертникам подняться, раздеться, снять обувь. Они повиновались, давясь слезами, упрашивали проявить гуманность. У них ведь дети, жены, старенькие мамы.

Партизаны тактично помалкивали. Они тоже этого давно наслушались. Даже Чернуля, всегда непредсказуемый, взрывной и опасный, сегодня был сама скромность. Наверное, получил соответствующее напутствие от Сазонова.

Физиономия рыжего типа превратилась в отекший синяк. Он что-то бубнил, с губ сочилась слюна. Красавчик шатался, держался за горло, багровел от натуги. Физиономия Крячко превратилась в сморщенную сливу. Они разделись, свалили под ноги обмундирование. Стояли в исподнем, жалкие, ничтожные.

Вадим выразительно глянул на Белоусова. Дескать, теперь можно. Он отвернулся, с сожалением глянул на сломанную сигарету в обожженной руке.

За его спиной хрипели люди, давились кровью. Тяжело дышали партизаны, работавшие ножами. Вадим не находил ничего привлекательного в умерщвлении людей, даже такой мрази. Его бы воля, просто перестрелял бы. Но шуметь нельзя.

Он выждал минуту, повернулся. Все уже кончилось. Крячко еще подрагивал, сгибались и разгибались пальцы на руках. Остальные отмучились.

— Капут, — со вздохом резюмировал Шендрик, поднимаясь с колен. — Испили, мать их, свою чашу.

Сиротин терпеливо ждал, пока партизаны оттащат тела в лощину, найдут в багажнике мотоцикла канистру с водой, отмоются. Парни время даром не теряли, скидывали свои тряпки, облачались в полицейские наряды.

— Фашистским потом воняет, братцы, — жалобно простонал Чернуля. — Не могу выносить. За что нам такая каторга? Да еще после мертвецов донашивать!

— Чернуля, не свисти, — заявил Шендрик, натягивая кепи Крячко. — Мы с живых еще снимали. Все нормально. Ты свои шмотки нюхал? От них такой духан — любой фашист от удушья сдохнет!

Ухмыляясь, беззлобно переругиваясь, они приводили себя в порядок.

— Свои вещички в люльку суньте! — приказал Вадим. — Не собираетесь же вы в этом до скончания веков ходить. Так, все готовы? Строиться, господа полицейские!

Они стояли перед ним, брезгливо воротили носы, но в принципе вид имели довольный и не очень отталкивающий. Он полагал, что будет хуже.

— Все по плану, товарищ капитан? — спросил Белоусов.

Штаны рыжего оказались ему коротки, не закрывали волосатые щиколотки.

— Да, выждите несколько минут, потом на мотоцикл — и вперед, город патрулировать, выполнять служебные обязанности. Да физиономии свои партизанские козырьками прикрывайте, когда с коллегами пересекаться будете. Сверим часы. Сейчас двенадцать двадцать девять. В четырнадцать часов вы обязаны быть по указанному адресу и начать действовать. Ровно в два! Продумайте тактику. И чтобы выжили! В виде трупов вы мне не нужны. Мертвых буду квалифицировать как дезертировавших с поля боя в самый ответственный момент. Удачи вам, парни! Старайтесь не мозолить глаза здешним полицаям. В этом городе все друг друга знают.

Он шел по Парковой улице, строго смотрел по сторонам. Опрятный офицер, идущий в одиночестве по городу, — явление не частое, но нисколько не подозрительное. Вадим прошагал мимо калитки, за которой проживали некие Татьяна с Гаврилой. Во дворе было тихо, оттуда никто не выглядывал.

«Интересно, долго ли простоят во дворе мешки с продуктами, прежде чем супруги понесут их обратно в свои закрома? Не побегут ли они докладывать про пропажу полицаев?» — подумал Сиротин.

Навстречу ему прошел бородатый мужик с тележкой, набитой пустыми бидонами. Он заранее втянул голову в плечи, любезно поздоровался. Вадим снисходительно кивнул. Два солдата вермахта отдали честь. Он небрежно махнул ладонью.

Ближе к центру прохожие стали попадаться чаще. Подрастали здания. Потянулись вполне приличные особняки с архитектурными украшениями. Им остро требовался ремонт, но не до жиру. Целые остались, и то хорошо.