Андрей Воронин - Хранитель света

Выбрав из груды отщелканных фотографий самую жуткую, они решили отправить ее Андрею Васильевичу Казакову. Отправлять конверт по почте было нельзя: Казаков думал, что они в Европе, и Даше хотелось, чтобы он пребывал в этой уверенности и дальше. Поэтому было решено, что снимок в Москву отвезет Денис. Даше ужасно хотелось поехать самой, но она понимала, что это опасно, и скрепя сердце отправила в город Дэна. Кто бы только знал, чего ей это стоило! Впрочем, Денис, кажется, знал и, уходя утром из дома, сказал: «Только ты, Дарья, того… Ты меня дождись, ладно?» — «Я дождусь, — сказала Даша, — только ты сам вернись. Не бросай меня, ладно? Я тут без тебя пропаду. Пообещай, что вернешься». — «Смешная, — сказал тогда Дэн. — А ты бы не вернулась?» — «Я бы обязательно вернулась», — сказала Даша с уверенностью, которой вовсе не испытывала.

И вот он вернулся — увы, непобедивший, но и непобежденный. Даша вдруг испытала такой прилив благодарности, такую нежность к этому человеку за то, что он не бросил ее здесь одну, что простила ему даже то, что он заставил ее готовить суп из сухого концентрата, а сам в это время валялся в постели, как постоялец пятизвездочного отеля.

— Слушай, — сказала она, помешивая уродливой ложкой неаппетитное варево, — а откуда ты ему звонил? Из таксофона?

— Еще чего. — Денис подошел к ней сзади, обнял за плечи и поцеловал за ухом. — Знаешь пословицу: с кем поведешься, от того и наберешься?

— Ну? — сказала Даша.

— Ну, я заглянул в МГУ… на филфак, кажется. Походил по коридорам, потолкался среди молодежи… Какая-то девчонка говорила по мобильному, а потом бросила его в сумочку, и ушла в туалет — курить, наверное. А сумочку оставила на подоконнике. Ну, я и того… воспользовался. Поговорил и вернул, все по-честному. А если девчонку вычислят по номеру, нам-то что? Пусть думают, что тебя похитила целая банда. Одни удерживают тебя в каком-нибудь бельгийском подвале, а другие здесь, в Москве, присматривают за папашей, чтобы не наделал глупостей… Ну что, я способный ученик?

— Более чем, — сказала Даша. Ее вдруг осенило. Она повернулась к Дэну лицом и, хмуря тонкие брови, спросила: — Послушай-ка, а кроме мобильного, ты из ее сумочки ничего не взял? Откуда у тебя деньги на дорогое вино?

Дэн, ничуть не смутившись, пожал плечами.

— Да все оттуда же, из сумочки. А что?

— Ты… — Даша задохнулась. — Да ты… Да как ты мог? Как ты мог до такого унизиться?

— До какого — такого? — Денис выглядел искренне удивленным. — Да ты чего, Дарья? Как будто не ты у бельгаша в магазине мобилу свистнула, а потом на дорогу выбросила.

— Это другое, — непримиримо сказала Даша. — Мне нужно было позвонить.

— А мне нужно было купить любимой девушке еды и хорошего вина, раз уж еда дрянная, — возразил Дэн. — Не ощущаю разницы. С точки зрения закона ты украла у того бельгийца больше, чем я у этой девчонки. Больше, по крайней мере, вдвое… А если судить с точки зрения Библии — не укради и так далее в том же духе, — так ведь что мобильник, что кошелек, что мешок картошки, что два миллиона баксов — все едино.

— Все равно, — сказала Даша, — красть деньги из дамской сумочки — низко.

— А красть два миллиона из папиной кассы — высоко? Ты, Дарья, это брось. Кража — она кража и есть, сколько бы ты ни украл. И, между прочим, у тех, кого обворовали, реакция всегда одинаковая — взять дубину и по плечам, по башке, да так, чтобы вдребезги, как арбуз. И неважно, что ты украл — «Мерседес» или подштанники с бельевой веревки. Поэтому умные люди крадут исключительно у государства — оно само законов понавыдумывало, вот пусть само их и соблюдает. А по закону человека за кражу насмерть убивать нельзя. Эх, ты, принцесса… Выбрось ты, наконец, из головы книжки, которые в детстве читала! Ну, иди ко мне, я тебя пожалею…

Даша хотела его оттолкнуть, но вместо этого вдруг бросилась ему на шею и разрыдалась. Ложка со звоном упала на пол, и Денис отпихнул ее ногой. Он гладил Дашу по волосам, приговаривая: «Ну, глупая, ну, перестань… Ну, что такое? Такая уж она, жизнь, что ж тут плакать… Ну, брось, Дарья, все будет хорошо…»

Потом за спиной у Даши что-то громко зашипело, в воздухе вкусно запахло грибным бульоном, а потом, сразу же, — паленым. Даша вырвалась и бросилась спасать свое варево. Она выключила электроплитку, но суп продолжал упорно выпирать через край кастрюли, заливая раскаленную докрасна спираль и сразу превращаясь на ней в прикипевший уголь. Даша беспомощно оглянулась на Дениса. Тот покачал головой, отодвинул Дашу в сторону, как табуретку, и прямо голыми руками, даже без тряпки, сорвал испачканную прикипевшим супом кастрюлю с плиты. Шипя сквозь зубы, он брякнул кастрюлю на стол. Из кастрюли столбом повалил ароматный пар, на дне ее плескалось граммов двести мутной, пахнущей грибами и мясом жижи — все, что осталось от их обеда.