Андрей Воронин - Хранитель света

— Честно говоря, даже не знаю, — задумчиво ответил сообразительный Димочка. — Пожалуй, не совсем. Не до конца. Мне почему-то кажется, что наше государство до сих пор только тем и занято, что ищет, с кого бы побольше содрать.

Ключевое слово здесь было «ищет», и Димочка ухитрился почти незаметно выделить его голосом — так, что ударение на этом слове мог заметить только тот, кто знал, о чем на самом деле идет речь.

«Молодец, — подумал Юрий, — быстро сориентировался. За это ему можно простить даже секретаршу».

— Жаль, — совершенно искренне сказал он. — Жаль, что вы придерживаетесь такого, я бы сказал, устаревшего мнения.

— Что ж, мнения меняются, — ответил Светлов. — Возможно, и это мое мнение переменится даже скорее, чем я сам могу предполагать. Надо это хорошенько обдумать.

— Обдумайте, — сказал Юрий. — Я собираюсь заехать к вам на будущей неделе, чтобы разобраться с вашей декларацией, а заодно и обсудить расхождения в наших взглядах на внутреннюю политику государства. Вы не возражаете? Это будет удобно?

— Увы, — сказал Светлов, — сомневаюсь. Как раз на будущей неделе я буду занят выше головы. Сожалею, но это так. Давайте я вам перезвоню, когда разберусь со своими делами.

— Исключено, — возразил Юрий. — Я очень редко бываю у себя в кабинете. Налогового инспектора, как и волка, кормят ноги, так что я позвоню вам сам. Скажем, через недельку. Идет?

— Идет, — сказал Светлов. — Думаю, за это время я со всем разберусь и смогу более определенно договориться с вами о встрече.

— Прекрасно, — сказал Юрий. — Было очень приятно с вами пообщаться.

— Мне тоже, — сказал Светлов.

— Передайте привет супруге, — не удержался Юрий. — Вы ведь, кажется, женаты?

— Да, — сказал Светлов, и по его голосу Юрий догадался, что господин главный редактор улыбается. — Непременно передам. Она будет рада узнать, что у нас есть такие симпатичные налоговые инспекторы.

— Что ж, всего вам хорошего, — сказал Юрий.

— И вам того же, — ответил Светлов.

Юрий повесил трубку и вышел из нагретой солнцем, душной телефонной кабинки. Сигарета у него догорела, он выбросил ее и закурил новую. К удовольствию, которое он получил от общения со Светловым, примешивалась острая досада оттого, что дорога в Москву все еще закрыта. Вопреки его тайной надежде, эфэсбэшники все еще не угомонились, а это означало, что дома пока ничего хорошего. Если бы это было не так, Светлов говорил бы с ним иначе. Он бы так и сказал: дескать, кончай валять дурака, Юрик, никому ты тут не нужен, никто тебя не ищет, и хватит корчить из себя шпиона… Но ничего подобного господин главный редактор не сказал; следовательно, затянувшаяся игра в казаки-разбойники продолжалась.

В поисках места, где можно развернуться, он доехал почти до самого Дюнкерка. В Дюнкерк Юрий заезжать не стал — расхотелось. Чего он там не видел, в этом Дюнкерке? Вместо этого, описав сложную петлю на первой же попавшейся развязке, он погнал автомобиль обратно к бельгийской границе.

Правда, он все-таки заехал в Остенде и немного постоял на каменистом пляже, глядя, как бьются о мол серые волны пролива. С моря дул сырой холодный ветер, трепавший полотняные навесы прибрежных забегаловок; в отдалении у пирса качались и подпрыгивали мачты прогулочных яхт и рыбачьих лодок. Мачт было много, целый лес, и на свинцовой глади пролива Юрий насчитал не менее дюжины разноцветных парусов. На пляже было пустовато, на пластиковых шезлонгах сидели крупные сытые чайки, и лишь в паре метров от берега, зябко ежась, бродило по воде несколько пупырчатых от холода купальщиков разных полов и возрастов.

Юрий подошел к самой воде, наклонился и окунул ладонь. Вода была холодная. Филатов заколебался: с одной стороны, купаться ему как-то расхотелось, а с другой… Ну что это такое, в самом деле: стоять на берегу Ла-Манша и даже не окунуться!

— Старость не радость, — громко сказал Юрий пролетавшей мимо чайке. Чайка пронзительно крикнула в ответ. Юрию показалось, что в этом крике прозвучала насмешка. Чайке было наплевать на его проблемы, и температура воды в проливе ее вполне устраивала. — Правильно, — продолжал Юрий, адресуясь теперь к самому себе, поскольку чайка улетела клевать объедки хот-догов, — правильно, Юрий Алексеевич. Зачем нам с вами лезть в холодную воду? Лучше ехать обратно в свою нору — смотреть по телевизору программы на тарабарском языке и сосать пиво пополам с местной водкой.

При воспоминании о местной водке его передернуло. Водка, собственно, была не местная, ее гнали в соседнем Люксембурге, и получалась у тамошних винокуров не водка, а черт знает что, какая-то тридцатиградусная мерзость, которой в самый раз было бы травить тараканов. Сочетание этого пойла с программами местного телевидения всякий раз вызывало у Юрия желание покончить с собой. Поэтому он, не давая себе времени на дальнейшие раздумья, решительно разделся и, неловко ковыляя по крупной колючей гальке, вошел в солоноватые воды пролива Ла-Манш.