Сергей Самаров - Убийцы дронов

— Тем не менее… Чтобы я в курсе был… Мало ли, подмога понадобится! — обосновал я свое требование, показывая, что распоряжаюсь о докладе не из-за праздного любопытства.

— Понял. Работаю… — на бегу ответил Махалов.

Я отлично знал, как трудно бывает разговаривать на бегу, тем более когда ведешь преследование, и потому прекратил разговор:

— Конец связи…

— Конец связи, — подтвердил сержант.

Оперативники ФСБ тем временем начали осмотр дома. И уже через минуту майор с седой двухдневной щетиной на подбородке и на щеках вышел с кухни, держа в руках какое-то трубчатое приспособление.

— Что это такое, не пойму? — обратился он ко мне.

— Ну-ка, ну-ка… — Руководитель следственной бригады принял приспособление из рук майора. Я сам уже догадался, потому что видел раньше нечто подобное, но предпочел дождаться, когда подполковник подтвердит мою догадку.

Ждать пришлось долго, и, чтобы не скучать, я вытащил свой «планшетник», вышел в интернет и набрал в строке «поиска» браузера: «шлейка для собаки-поводыря слепого». Открылся целый ряд сайтов, большинство из которых продавало такие шлейки. Меня больше интересовал раздел фотографий. Я щелкнул пальцем по первой фотографии и открыл ее во весь экран. Сдвинув изображения пальцем, уже на третьей фотографии я нашел точно такое сооружение. Только перед нами в реальности была часть его, которая к самой шлейке крепилась для управления. Не для управления человеком собаки, а для управления человека собакой. То есть слепой должен держаться за эту трубку и идти туда, куда собака его поведет.

— Эта штука была на собаке, когда слепой выходил к нам утром. Это тогда, когда его ранило осколком в плечо. Значит, собака была здесь. Наверное, ее убило. Но где труп? Нашли?

Подполковник был из тех оперативников, кто утром искал соседа убитого Азнаура Тавсултанова. А у меня не было причины скрывать, что произошло с собакой. И я сообщил:

— Собаку выбросили в окно и приказали бежать к хозяину. Она и убежала. Через соседние дворы, которые вы, товарищ подполковник, не догадались блокировать.

— Я еще раз повторяю для особо непонятливых, что у меня в наличии были слишком ограниченные силы, чтобы распылять их. И я не имел возможности перекрыть ни соседние дворы, ни соседнюю улицу, которую все же пришлось перекрыть. Но твои-то, старлей, бойцы улицу и дворы перекрыли. Они видели собаку?

— Они видели убегающую собаку.

— И куда та побежала?

— Я думаю, что к хозяину.

— За ней уследить возможно?

— Попробуйте… Бойцы пытаются. Не знаю, что получится.

В это время из коридора вышел еще один оперативник ФСБ, неся на приподнятых руках две мины калибра восемьдесят два миллиметра. Головные взрыватели еще не были ввинчены, и потому офицер не опасался уронить мины и не прижимал их к себе. Но зато к стабилизаторам мины были привинчены конусные трубки, которые и создавали при бомбардировке пугающий вой. Мина и сама по себе всегда «поет» в полете за счет формы тех же стабилизаторов. А тут вой был дополнительный, нарастающий по мере увеличения скорости полета. А скорость согласно законам физики увеличивалась по мере приближения к земле.

— Что и требовалось доказать… — сказал офицер. — Теперь не отвертятся.

— Что и требовалось доказать, — повторил подполковник. — Положи на место, где лежали, и пригласи понятых. По соседним домам пройди.

— А если не захотят?

— Любопытные всегда найдутся. Не одни, так другие. Блеснуть информированностью все любят, даже ты. Так что иди ищи понятых. Объясни, что такое только они одни и увидят…

Офицер, вздохнув, прошел мимо нас и отправился на поиски понятых. Нам в этом отношении, в сравнении с оперативниками следственного отдела ФСБ, работается проще. Мы не имеем следственных полномочий, следовательно, у нас нет необходимости собирать доказательную базу. А доказательная база должна быть по своему определению доказательной и не подразумевать двоякого прочтения. Мы, естественно, тоже ищем аналогичные доказательства, но нам они требуются не для предъявления суду, а только для оперативных мероприятий. Нашел доказательство — следовательно, ты на верном пути. Проводи допрос с полным арсеналом средств, способных развязать язык, и устраивай допрос с пристрастием, чтобы и дальше вести боевые действия целенаправленно, не сомневаясь в правильности своего выбора. Это, конечно, преимущество военной разведки. В армии противника судят не присяжные заседатели и даже не представители военного трибунала. На войне, даже на такой, которую в настоящее время приходится вести нам, на войне с бандитами разных мастей, все решает вовремя и точно выпущенная пуля, а не доказательства вины, представленные в суд. Так, в настоящей ситуации нам достаточно того, что группа бандитов оказала вооруженное сопротивление властям, более того, даже были ранены два офицера. А вот для оперов ФСБ этого откровенно мало. Им требуются еще и доказательства участия бандитов в террористической деятельности, кроме того, требуется найти возможность для поиска других участников банды, доказать их связь с ИГИЛ, для чего необходимо найти слепого — настоящего или мнимого. Ведь именно с той точки, где стоял слепой, и была произведена видеосъемка, которую впоследствии выложили на сайте ИГИЛ. И сейчас единственная реальная возможность найти слепого была связана с собакой и с действиями бойцов первого отделения моего взвода. Я только собрался вызвать Махалова на связь, как в наушниках раздался торопливый голос сержанта: