Сергей Самаров - Конвейер смерти

– Одобряю… Я дальше полетел. Не буду мешать…

И ушел. А я продолжил свое преображение.

Нож из рукава гражданского пиджака доставать было не слишком удобно. Но после нескольких попыток я сумел приспособиться. А пистолет пристроил в недавно купленной подмышечной кобуре, которая не сильно стягивала плечо. Бывает, попадается такая кобура, что левое плечо невольно опускается ниже, и со стороны заметен провал от ремня в самом плече. Особенно тяжело подобрать кобуру людям высокого роста – длины фиксирующего ремня не хватает. У меня же рост средний, так что все оказалось впору.

Потом я долго стоял перед дверью, прислушиваясь к звукам в тамбуре – соседей вроде не слышно, скорее всего они были на работе, хотя я и не знал, где они работают, по какому графику и когда отдыхают, после чего, слегка прихрамывая и подволакивая ногу, вышел из подъезда и направился в сторону метро.

Смена имиджа, да еще и легкое приволакивание ноги создали совсем другой образ, в результате при входе на станцию метро два постовых мента меня полностью проигнорировали. Точно так же два других мента на выходе со станции «Проспект Вернадского» бросили в мою сторону лишь по короткому взгляду. Я же сразу обратил внимание на наклеенный рядом с дверью фоторобот из серии «Их разыскивает полиция». Там я значился серийным убийцей и террористом, вооруженным и очень опасным при задержании. Но на портрете я сам себя узнать не смог. Фоторобот, скорее всего, делался с помощью раненного в ногу инспектора ДПС, у которого, видимо после ранения совершенно отшибло память.

Не узнал меня сразу и Наби. Он прогуливался перед входом и больше смотрел на прохожих, чем в сторону станции, почему-то решив, что я приду пешком. Подойдя к нему со спины, я остановился рядом.

– Привет, Наби! Давно ждешь?

Он резко и даже испуганно обернулся:

– Н-нет. Т-только приехали. А что с тобой?

– Специально внешность изменил, чтобы ты меня не узнал. Если ты не узнаешь, то не узнают и другие.

– А я п-подумал, что от алиментов п-прячешься. П-портрет свой на стене видел? – кивнул он в сторону фоторобота, продолжая заикаться.

– Ты уверен, что это я?

– С моих слов делалось. Потом еще раненый мент что-то подправлял. Кажется, брови. Совсем неузнаваемым сделал.

– Понятно. Спасибо, что так постарался. Я сам себя не узнал.

– Мент еще говорил, что у тебя уши слегка в стороны торчат. И уверял, что одно ухо сломано, только он не мог вспомнить, правое или левое. – Наби внимательно рассмотрел мои уши. С одной и с другой стороны заглянул.

На мой взгляд, они были вполне обычными, и ухо я ни разу не ломал, поэтому, усмехнувшись, ответил:

– Мент спутал меня с человеком, который в прошлый раз его бил. У того, наверное, уши торчали в стороны и одно было сломано.

– Я тоже так подумал. Говорить ему не стал, но подумал еще, что на улице каждый прохожий должен пожелать дать этому старшему лейтенанту по роже. Такая наглая морда, что кулака сама просит.

– Это вопрос времени. Найдется добрый человек и на него. Ну ладно, пора уже, наверное, Гога ждет. – Я сунул в руки Наби индикатор оптической активности.

– Да, пора… Пойдем. Это что?

– Нужная вещь.

Наби быстро двинулся в сторону дороги. Я, продолжая прихрамывать, едва успевал за ним, отчего захромал еще сильнее.

– Что с ногой? – спросил Наби, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье белого «Ниссана».

– Часть общей маскировки, – ответил я, устраиваясь на заднем сиденье.

Водитель обернулся, протянул мне руку для знакомства и представился:

– Гарун. Только не ар-Рашид. И в Багдаде я никогда не правил. Я еще молодой.

В действительности ему, на мой взгляд, было около шестидесяти, и назвать его молодым можно было разве что в сравнении с настоящим Гаруном ар-Рашидом, который, насколько мне известно, жил в VIII или в IX веке, а не только в сказках «Тысяча и одна ночь».

Несмотря на возраст, Гарун оказался хорошим водителем, ехал он быстро и вел машину уверенно. Когда мы проезжали мимо патрульной машины ДПС, один из патрульных, рассмотрев номер машины, опустил свой жезл и отдал честь.

– У тебя номер особый или все «гиббоны» в друзьях? – не удержавшись, спросил я.

– А ты сам номер не видел? – хохотнул он. – Серия «ГОН». «Гараж особого назначения». Охрана президента. Гога пятнадцать миллионов за этот номер заплатил. За четыре года в Москве меня только один раз останавливали, когда скорость за двести перевалила. Но я тогда не остановился, а они за мной не поехали. Побоялись в скандал влететь…