Уильям Грин - Чемодан для Спенсера

Эмбоа чуть отворил свою дверь и прислушался. Раздался щелчок и лязг, а затем дунул сквозняк — дверь между отделениями вагона открылась и закрылась. Актер перешел в другое отделение вагона. Эмбоа почувствовал, как отступает напряжение. Тело преисполнялось ледяного спокойствия. Теперь он знал своих врагов. Должно быть, они все еще искали его, без всяких примет и способов опознания, да еще так неуклюже выдав себя в процессе поиска. Разделившись, они упростили его задачу. Он сможет управиться с ними поодиночке: умело и бесшумно.

Он проверил содержимое портсигара: с одной стороны его любимый турецкий сорт, с другой — смертоносные ампулы, замаскированные под сигареты. Опустив портсигар обратно в карман, он вышел из купе.

Откатив дверь смежного купе, Эмбоа ступил внутрь и замер. Девушка была там, но была не одна. Двое пожилых людей сидели в дальнем углу купе, поэтому стекло в коридоре и не отражало их. Девушка сменила удивленный взгляд на обезоруживающую улыбку.

Эмбоа обрел самообладание.

— Я надеюсь, что не слишком навязчив, — сказал он, обворожительно улыбаясь, — оттого, что верю, что наша короткая встреча в коридоре может перейти в более длительное знакомство.

— Это просто чудовищно! — громко пожаловалась пожилая дама своему супругу. — Покупаешь билет первого класса и надеешься на какой–то минимум покоя! Наверняка в вагоне есть незанятые купе.

— Надеюсь, это место свободно? — спросил неожиданный посетитель у девушки, усаживаясь против нее — колено в колено.

— Конечно, оно должно быть занято! — отозвался джентльмен. — А так как молодая леди и ее друзья ведут себя недостойно, я думаю, что у нас нет другого выхода, как поискать свободное купе. — Опираясь на трость, он поднялся и предложил жене руку. Шери с беспомощной тревогой смотрела, как разгневанная чета готовится уйти от нее.

— Иногда мне кажется, — пожаловалась дама, бросив негодующий взгляд на Эмбоа, — что хорошие манеры умерли вместе с империей.

Эмбоа встал и отвесил вежливый полупоклон, когда она проходила. Она предпочла не заметить его и вышла в коридор впереди мужа, оставив Эмбоа стоять именно там, где он и хотел, между девушкой и дверью.

— Никогда не обижаюсь на таких людей, — великодушно заявил Эмбоа, закрывая за ними дверь. — Их скорее следует жалеть. Ведь и у них были солнечные дни. А теперь им не осталось ничего, кроме сумерек.

Шери улыбнулась и пересела на место поближе к окну. Сиденье было еще неприятно теплым. Открыв сумочку, она принялась озабоченно рыться в ней. Рука Эмбоа быстро скользнула под пиджак и извлекла плоский золотой портсигар.

— Вы ищете сигареты? — учтиво спросил он, открывая портсигар.

— Не сейчас, благодарю вас, — ответила девушка. — Кажется, где–то у меня было расписание... — Она вынула руку из сумочки и намеренно не закрыла ее.

— Следующая станция, кажется, Макон, — услужливо подсказал Эмбоа. — Приблизительно через пятнадцать минут. Потом Туриюс, Шаньи, Дижон и так далее. Вам надо только спросить у меня. Я — фонтан информации. — Он как бы невзначай протянул ноги поперек двери, покручивая между пальцами незажженную сигарету и откровенно шаря глазами по ее телу.

Она встретила его взгляд.

— Тогда вы должны знать, когда мы прибудем в Париж. — Как ей хотелось, чтобы пожилая чета не уходила. Теперь это будет долгое и неприятное путешествие. Однако если он хочет поухаживать — что может быть лучше для того, чтобы держать его на глазах? Она закинула ногу на ногу и соблазнительно откинулась на спинку своего сиденья.

Воздух в купе был насыщен запахами чеснока, сыра и старых носков. Крупная крестьянка, сидевшая напротив Спенсера, устроила на своих коленях обеденный стол. Ее слоновьи ноги были раздвинуты, и грубая юбка, натянутая на коленях, поддерживала плетеную корзинку, набитую провизией для долгого путешествия. Запустив пятерню внутрь, она извлекла толстокожий апельсин. Улыбнувшись Спенсеру всеми, сверкнувшими золотом, зубами, она протянула ему апельсин, предлагая разделить его; то же самое повторилось с колбасой, хлебом, сыром, которые она принялась есть, как только вошла в купе десять минут назад. И каждый раз он вежливо отказывался. Он и слюну сейчас не мог проглотить, не то что еду. Живот у него свело как судорогой. Казалось, будто вокруг горла затянута железная лента.

Женщина принялась чистить апельсин перочинным ножом. Острый аромат цитруса смешался с вонью чеснока и сыра. Спенсер поглядел в окно, щурясь от ослепительного света низкого вечернего солнца. Равнина Брессе пересекалась рекой. Поезд мчался по арочному мосту над водой. Впереди вставал каменный профиль небольшого городка. Спенсер вопросительно оглянулся на женщину. Она энергично закивала головой и, проглотив наконец дольку апельсина, произнесла: “Макон!"