Вячеслав Миронов - Операция «Паритет»

– Как ты?

– Нормально. Очисти территорию.

– Этим занимаюсь. Ты со мной поедешь или с этими? – киваю головой в сторону внедорожника, где уже было три трупа.

– Шутник. Не смотри, что старый и раненный, я тебе ещё водителем устрою в эту машину.

– Контейнер-то цел?

– Точно? Проверял герметичность?

– Точно.

– Ты не проверял целостность упаковки. Не ври. Дай я сам посмотрю.

– Отойди.

Слабая рука, пошатываясь, держит пистолет на уровне моего живота.

– Хорошо. Проверь сам. Если есть утечка, то, пора подумать, чтобы пригласить всех жителей Берлина на грандиозный шашлык. Где главным блюдом будут они сами. Чтобы зараза не расползлась по миру. Большой Освенцим. Модернизированный. Авианалёт неизвестной авиации с напалмом.

– Иди. Работай. Я проверю.

– Скажи. Про оболочку. Цела или нет. Только не ври.

– Иди работай.

Он махнул устало стволом и опустил руку.

Поднимаю тело Инны Ланге. Что-то вроде жалости шевельнулось в душе. Не положено. А шевельнулось. И убита она была странно. Входное отверстие в боку. В грудной клетке. И выстрел был с близкого расстояния. Вон, на одежде пропитанной кровью, видны обгоревшие следы. Эх! Девочка, девочка! Жалко тебя. Несмышленыш ещё. И папа тебя втянул в эту историю. Денег заработать легко. Не получилось. Да, и не должно было получиться. Не должно было. Жаль. Прости.

Похлопал по телу, карманам Инны. В кармане и на бюстгальтере было твёрдое. Вытащил. Кредитные карты. Мои карты. Те самые, что я ей дал, в расчёт за информацию.

Неприятно лезть в бюстгальтер к мёртвой девушке. Ещё тёплая, упругая грудь. Чувство стыда и гадливости во мне. Хотя не должно быть. Какие-то споли подкатываются к горлу. А нельзя мне. Из-за сантиментов, которые она и не увидит, погублю всё дело.

Я понимаю, что командир действовал правильно. По инструкции. Дело наперёд всего. Задание есть задание, всё остальное по боку.

Фридрих убит. Основной секретоноситель погиб. Что могла рассказать Инна? Что могла добавить к сказанному? Да, мало что. Она стала опасным свидетелем. Услышала много из того, что Фридрих нам рассказал. Поняла, что русская разведка интересуется этой чумой и будет всячески препятствовать осуществлению этому плану. Видела нас. Вытащи её одну отсюда, и начнутся вопросы у следствия. Папаша сгорел, гранатомёт, расстрел. Дядя тоже отдал Богу душу. Тоже при странных обстоятельствах. В перестрелке. Убит из профессионального оружия. Потом пробьют по билингу (местоположение мобильного телефона при звонке), что она была в Лейпциге во время убийства отца. И станет она тогда ключевым свидетелем. И начнутся её поиски. Шеф убил её гуманно. Сразу в сердце, через лёгкое. Она и не поняла, что же произошло. А всё равно осадок на душе. Я же с ней катался. Услышал её историю жизни... А тут ещё полиция на хвосте...

Это, кажется, что можно обмануть полицию и контрразведку. Нельзя! Можно обмануть одного-двух, ну, даже десять полицейских, но когда против тебя разворачивается государственная машина, со всеми её силами, средствами, административным и политическим ресурсом, тогда лучше "умереть". Внушить всем, что ты – труп. Иначе тебя всё равно найдут. А если узнают, что охотятся на русского шпиона, то все европейские страны, хоть и не любят друг друга, объединяться в этом благородном порыве. Да, и тогда дело выйдет на политический, межгосударственный уровень. И за твою голову двое мужиков за чашечкой ароматного кофе, могут договориться. Только свои тебя сдавать не будут. Они сдадут твой труп.

Вот я и раньше этим занимался. Когда наш разведчик был обложен, то приходил и убивал его. Своего товарища. Своего коллегу. Бывало, что и сидел он в кабинете напротив, рассказывали друг другу анекдоты, ворчали на начальство, обсуждали перспективы развития политической ситуации в мире, если где-то изберут того или иного президента.

А тут приходишь, забираешь контейнер, убиваешь. Не обязательно пулей, ножом, есть яды органического происхождения, что наносишь на кожу, и всё... При вскрытии – остановка сердца или удушье. Есть яды, которые нужно вводить в дыхательные пути. Самое главное, что при гистологическом исследовании тканей усопшего, ничего никто не найдёт. Яды быстро разлагаются, окисляются. И даже газовый хроматограф бессилен. Также и карал предателей...

А сейчас я умом понимал, что смерть этой девушки Инны Ланге, девушки с поломанной, истерзанной судьбой, была необходима ДЕЛУ. Её смерть – залог нашей безопасности. Пока в тени – мы безвестны. Значит, никому не интересны. Её гибель – наши жизнь.