Александр Тамоников - Один против Абвера

— Да, склоняюсь к мысли о том, что напрасно явился на этот свет. — Чаплыгин с трудом изобразил улыбку. — Лучше было бы вообще не рождаться.

— Ну, извините. — Алексей развел руками. — Не каждому такое удается. Так что будьте добры соответствовать. На философию потянуло, Борис Аркадьевич?

— А как еще прикажете забыться? Меня обвиняют в пособничестве немцам. Дескать, я какой-то там лазутчик, поставляющий фашистам важную информацию. А еще я прошедшей ночью бегал по лесам и кого-то расстреливал, вместо того чтобы спать.

— Но кто-то ведь бегал и расстреливал.

— Тогда это точно я. — В этом человеке на фоне потрясений прорезалась ирония. — Послушайте, но ведь это полная чушь. Я почти два года на этой проклятой войне, не всегда служил в действующих частях, но добросовестно выполнял свой долг. Это легко проверить. Сделайте запрос в штаб армии. Там есть мое личное дело, из него доходчиво явствует, где и когда я служил. На основании чего меня причислили к подозреваемым? Из-за того что у меня есть свой «газик», на котором я мотаюсь по окрестностям и из любой точки могу выходить на связь с абвером?

— Но согласитесь, у вас большие возможности.

— Но вы же не нашли никакой рации в машине!

— Вы могли ее спрятать где угодно. Средств радиотехнического наблюдения у РККА пока не хватает. Пеленгаторы в районе не работали. Если такое все же случится, то вы узнаете об этом в первую очередь. Почему мы должны сбрасывать вас со счетов?

— И когда это все кончится? — Лицо арестанта задрожало.

— Когда выявим лазутчика, — ответил Алексей. — Им, кстати, с изрядной долей вероятности можете оказаться вы, Борис Аркадьевич, или как вас там.

Чаплыгин явно чего-то боялся. Его могли страшить только результаты проверки, о необходимости которой он сам и говорил.

Алексей пристально посмотрел на него, но Чаплыгин уже отвернулся.

А вот и еще один бешеный индивид. Замполит полка майор Костин поднял седеющую голову. Его глаза тут же налились яростью, воспалились, а с лица, напротив, отхлынула кровь. Но это была буря в стакане воды. Она не выплеснулась. Остатки разума сдерживали эмоции. Он тяжело дышал, ноздри его раздувались.

— У вас, как вижу, есть претензии, Евгений Романович, — проницательно заметил Алексей.

— Вы за это поплатитесь, — процедил замполит. — Все ответят, кто причастен к этому беспределу, но вы, капитан, в первую очередь.

— Обойдемся без лагерного жаргона, товарищ майор. Полагаю, вы и без него умеете жечь сердца глаголом.

— Выпустите меня немедленно! — потребовал Костин. — Извинитесь перед всем руководством полка. Тогда я, может быть, избавлю вас от неприятностей. Какое право вы имели меня арестовывать? Я майор, значит, и задерживать меня обязан был как минимум человек, носящий это же воинское звание! Где уважение к субординации?

— От этого что-то изменится, Евгений Романович? — спросил Алексей. — Я обладаю всеми полномочиями. Так уж судьба распорядилась, что вы вошли в круг подозреваемых. Последняя ночь наглядно убедила меня в том, что при штабе полка работает крот. Он уничтожил несколько наших людей. Свою вину в случившемся мы не отрицаем. Дело не в этом. Мне плевать, какие чувства вас обуревают, Евгений Романович. Сидите и не дергайтесь. Вы майор, замполит полка, а все равно букашка, уяснили? Вами пренебрегут, вас растопчут. Если полезете в бутылку, то это произойдет уже сегодня. Я достаточно ясно выражаюсь?

Он стремительно обзаводился врагами, понимал, что они никуда не денутся даже в том случае, если крот будет взят. А в обществе, где процветает доносительство, это равносильно приговору.

Замполит продолжал что-то гневно вещать, но Алексей уже не слушал его. Он уперся в тупиковую стену как баран в ворота, задумался на минутку.

Потом капитан контрразведки СМЕРШ решительно повернулся, зашагал обратно, вставил ключ в скважину навесного замка, откинул скобу.

— Выходите, Гуляев! — приказал он.

Арестант сделал удивленные глаза, облизал губы, чуть поколебался, покинул клеть и встал лицом к стене.

Алексей постучал его по плечу и проговорил:

— Я показывал вам фотографии, Гуляев. Вы никого не признали. Сейчас мы с вами пройдемся мимо камер, и вы снова посмотрите на этих людей. Один из них имеет отношение к вашей школе. Глядите внимательно, вспоминайте. Я вас не тороплю. Если увидите знакомого человека, сразу говорите мне. Пока это единственное, что вы можете сделать для Родины. А дальше посмотрим. Договорились?