Александр Тамоников - Один против Абвера

Кто-то сообразил, побежал в обход. Лучше бы он этого не делал. Засада была подготовлена мастерски. Натянулась проволока, прогремел взрыв! Повалились два разведчика, нашпигованные осколками.

Алексею тоже досталось. Ударная волна повалила его на злосчастное дерево. Сучок так ударил под ребро, что он несколько минут не мог прийти в себя, задыхался. Чудилов, раненный в руку, пытался вытащить его на дорогу.

Преследование захлебнулось. У этого типа имелась приличная фора. Ему удалось уйти. Он наверняка знал потайную тропку, мог незаметно выбраться к городской околице.

Саблина рвало от злобы. Кружилась голова. Он брел точно ослепший, ноги его заплетались.

Здесь работал крот, кто бы сомневался! Он натворил таких дел, на которые способна не всякая диверсионная группа.

Два тела остались у поваленного дерева, еще пять — на дороге. Из группы Чудилова выжил только он сам, да и то рука его болталась плетью, кровоточила. Ефрейтора Соловейчика и обер-лейтенанта Эберта порвало на куски, собирать было нечего. Стонал унтер-фельдфебель Вагнер, раненный в бедро. Вадим Пустовой получил контузию, но не тяжелую. С ним все было более-менее в порядке. Хлопал себя по ушам Левторович. Он сидел в нелепой позе посреди дороги, тряс головой, харкал кровью.

— Вадим, Женя, вперед, догнать упыря! — простонал Алексей. — Он еще не ушел далеко. И помощь приведите.

Мутные фигуры удалились, пропали в лесу. Глупо! Они никого не догонят. Этот гад снова победил.

Сержант Чудилов кряхтел от боли, затягивал резиновую шину под плечевым суставом, чтобы ослабить кровотечение.

У Алексея подкашивались ноги. Он опустился на колени, подполз к Генке Казначееву, распростертому в грязи. Осколок гранаты пронзил его живот, перепахал все внутренности. Но парень еще тяжело дышал. Кровь сочилась с губ, глаза блуждали. Когда Алексей нагнулся, Казначеев узнал его, попытался подняться.

Командир придержал его за плечо и сказал:

— Генка, не напрягайся, дыши спокойно. Скоро помощь придет.

— Командир, что со мной, не понимаю. Ноги как отрубило, и в животе дыра. Посмотри, что там.

— Нет никакой дыры, Генка, лежи, не шевелись.

— Командир, ты что, плачешь? Почему?

— Генка, не выдумывай. Все в порядке. Все наши живы.

— Как же так, командир? — Парень снова тяжело задышал, попытался опустить глаза, разглядеть, что с ним не так. — Как же мы прошляпили это дело? Ведь все отлично было, вышли без потерь. Как же мы подставились, не углядели, не учли? Холодно, командир. Не понимаю, что со мной. Ты так на меня смотришь. Вот черт! — Генка все понял, расслабился. — А я-то всегда думал, что бессмертный.

Алексей взял его за руку, смотрел, как выплескиваются из человека остатки жизни. Обмякло тело, пропитанное кровью. Капитан зарычал, начал в ярости стучать кулаком по грязи.

Потом все было как в тумане. Злоба трясла капитана. Он бросался на все, что двигалось и издавало звуки. Наорал на водителя машины, которая, по его мнению, опоздала, на своих подчиненных, не поймавших вражеского крота, даже на мертвого Казначеева.

Какое право тот имел погибнуть? Он товарищей спросил?!

На него нашло какое-то помешательство. Он следил, как солдаты загружают мертвых в кузов машины, отводят в «санитарку» смертельно бледного Чудилова.

Тот тоже давился слезами, кусал обглоданные губы. Хуже нет — выжить самому и лишиться всех своих подчиненных. Всю оставшуюся жизнь будут сниться. Словно ты сам их прикончил!

Он орал на своих подчиненных:

— Живо в город! Поставить перед фактом руководство местного НКВД в лице капитана Рахимовича. Всех фигурантов под арест! Плевать, что они, как один, не виноваты. Будем разбираться с каждым случаем. Если кто-то исчез, искать гаденыша! В ружье всех, кто есть в городе, включая поваров и свинарей из хозяйственного взвода!

Еще не рассвело, а Саблин уже шарил с фонарем по участку, откуда велась стрельба. Выявить его оказалось несложно. Там все было засыпано стреляными гильзами. Автомат злоумышленник забрал с собой.

Видимо, этот негодяй знал, что сводная группа отправилась на передовую, чтобы перехватить диверсантов. Но предупредить своих он уже не мог.

Алексей отогнал посторонних, ползал на коленях с фонарем, чуть не носом бороздил землю. Ни фантиков, ни окурков. Значит, некурящий либо очень осторожный — весь мусор забрал с собой.

Со следами тоже глухо. Натоптал этот упырь предостаточно, но предусмотрительно обмотал подошвы тряпками. Умен, черт! Знал, что обер-лейтенант Эберт сдаст его, решил подстраховаться.