Александр Бушков - Как три мушкетера

Никому ни в чем не уступать!

На сей раз Лаврик – Аллах его ведает, искренне или нет – изображал беззаботного веселого барда, услаждавшего честную компанию малоизвестными песнями. Он сидел на койке, опершись спиной о стенку, перебирал струны, время от времени улыбаясь льнувшей к нему Маринке. После того как выплыло на свет божий, что «ихтиолог Коля» человек не просто женатый, а еще и образец супружеской верности, Маринка, выйдя из роли подруги подруги, стала откровенно липнуть к Лаврику. Что в конце концов и привело к тому, что вчера Лаврик в домике появился только утром.

– Я сегодня буду самым смелым,

самым робким – буду сам собой!

Разноцветным – синим, рыжим, белым,

радугу открывшим над рекой!*

* Из стихотворения «Дождь» Виктора Гончарова (1920-2001).

Он, как всегда, держался отлично – весельчак, душа компании, знаток и любитель бардовской песни. Хотя, никаких сомнений, его грызло то же любопытство, что и Мазура, профессиональное – а значит, любопытство в кубе. Осмотрев загадочный пакет, он согласился с Мазуром, что вскрывать пакет, а потом приводить в божеский вид – рискованно. Сказал, что подобное непременно следовало бы провернуть в Ленинграде, где куча хороших специалистов и хитрой аппаратуры, но здесь, прямо-таки в первобытных условиях – чревато. Он сказал еще, что есть все же вариант: сунуть пакет под рентген (уж дядя Гоша запросто обеспечит в местной поликлинике неболтливого врача), но по коротком размышлении отказался и от этого: мало ли что там внутри, легкое такое, не стоит по нему рентгеном шарашить. Есть более подходящий вариант: завтра всей компанией отправиться на пляж, оставив дома одну Ольгу (к которой тетя Фая уже привыкла, как к постоянной подруге одного из постояльцев) – а уж Олечка, улучив момент, тенью прошмыгнет в домик Еремеевых (они не запираются, да и буль он заперт, Олечка справилась бы с простеньким ширпотребовским замком в два счета) – и в темпе проведет там вдумчивый обыск. Что бы это ни было, Вадим его на танцы не потащит.

Так что, в полном соответствии с указаниями новоявленного босса в лице дяди Севы Мазур четверть часа назад передал пакет Вадиму вместе с предписанной легендой. По мнению Мазура, Вадим удивился вполне искренне – но, к большому сожалению Мазура, не стал пакет вскрывать при нем, тут же, во дворе, унес в домик.

– Я сегодня – дождь!..

Завершив длинным аккордом, Лаврик отложил гитару и глянул на часы:

– Ну, что-то Вера копается...

– Копуша, – недовольно поддакнула Маринка. – Я сама, пока выберу платье, черт-те сколько времени пройдет. Но я ж дома, где полный шкаф, а сколько у нее может быть с собой в чемодане?

– Ну, может, помялось что-то, погладить нужно, – рассудительно сказала Алина. – Кто же в непоглаженном пойдет? Вообще... Ой!

Она замолчала, и в наступившей тишине в соседнем домике, у Веры и Вадима, что-то звонко разлетелось с грохотом, послышались мужские маты, что-то обрушилось на пол вовсе уж шумно, завизжала Вера, снова ругательства и звон, словно разбилась тарелка...

Они, не раздумывая, кинулись туда – первым оказался Лаврик. Представшая их взорам картина нисколько не напоминала мирные сборы на танцы – Вера в купальнике прижалась в углу, рядом на полу валяется платье, которое она, видимо, не успела надеть. Вадим стоял посреди комнаты, сжав кулаки, на полу – осколки тарелки и заварочного чайничка, столик перевернут. А на кровати справа – вскрытый пакет, плоская картонная коробочка – и целая россыпь фотографий. Стоявший довольно близко Мазур моментально узнал некоторые из тех, что лежали картинкой вверх. Особо он не присматривался, достаточно было двух-трех, чтобы сообразить: это те, из пятого номера «Жемчужины»...

Вадим повернул голову, окинул их яростным взглядом – и тут же в его лице появилось нечто клоунское.

– А, соседи дорогие... – протянул он непонятным язвительным голосом. – Вовремя припожаловали. Кто любит порнографию – прошу! – он широким жестом указал на усыпанную фотографиями кровать. – Тем более что порнозвездочка тут в натуральном виде присутствует. Скинетесь, может, и стриптиз станцует. Ты как, что?

– Вадик, – сказал Лаврик рассудительно. – Ну что ты тут такое устроил?

– Я, Костя, ничего не устраивал, – сказал Вадим, кривясь. – Это вот любимая супруга устраивает... сеансы. Вот, посмотри, тут она особенно хорошо смотрится...

Он наклонился нал кроватью, присмотрелся, сунул Лаврику снимок, который Мазур узнал моментально – Миша, Вера и Маринка в амор де труа, похабщина несомненная. Вот оно что, подумал Мазур. И как такой ход прикажете понимать? Вообще, неправильно он себя ведет, не по-мужски: коли уж стряслось, не нужно такими фотографиями перед носом у сугубо посторонних людей трясти, жалковато как-то выглядит...