Александр Бушков - Как три мушкетера

Поначалу, когда эти «походы амазонок» только начались, Лаврик чуточку воспрянул душой – ему, как и остальным, показалось, что тут-то и начнется задуманная неведомым Умником работа по психологической обработке Веры в нужную сторону. Однако Ольга, вернувшись, всякий раз докладывала, что абсолютно никаких признаков этого не наблюдается: обычная женская болтовня за все на свете, винцо в умеренных количествах, танцы с теми, кто был этого достоин, поскольку держался вполне вежливо – и решительное отсечение попыток углубить знакомство. Ни малейшей зацепки. Ничего, что походило бы на психологическую обработку, вообще на повышенный интерес двух подружек к Вере, выхоливший бы за рамки обычного курортного знакомства.

У Мазура создалось впечатление, что Лаврик тихонечко сатанеет – как раз из-за того, что ничего не происходит. Правда, вчера все же произошло нечто нестандартное. Алина объявила, что рыбаки с папиного рыбзавода привезли ей здоровенный кусок луфаря, килограмма на три, так что есть предложение не шляться по кабакам, а поехать к ней домой, вкусно рыбку приготовить и съесть под хорошее местное вино.

Идея была единогласно признана крайне удачной – Ольга луфаря вообще ни разу в жизни не видела и не пробовала. Поехали к Алине, и все прошло, как намечалось – рыбку запекли с гарниром и помаленьку истребили всю до крошечки под местное виноградное. После чего вернулись в домик тети Фаи.

И все бы ничего, но был один маленький и непонятный нюанс: Алина их привела не в свою квартиру, а в Жоркину, ту самую, служившую ему не жильем, а явкой, расположенную на одной площадке с ее собственной. Ольга ее описала в точности: мебель, бар, диван, три больших фотографии в стиле ню на стене, в том числе Алинина, Лаврик, казалось, вот-вот на стену полезет от невозможности догадаться, зачем все это было затеяно. Пока они там были, никто не приходил, никаких подозрительных разговоров не велось, ну разве что, когда Ольга заинтересовалась фотографиями, ей рассказали, что в городе живет великолепный фотограф, скорее, художник, бравший призы на международных выставках. Но разговор был недолгий и, в общем, ничего подозрительного опять-таки не таил: она спросила, ей объяснили. Ольга пожимала плечами:

– Пожалуй, это и правда искусство. Ни капли пошлости.

– Снялась бы так? – поинтересовался Лымарь.

Она вздернула носик:

– Смотря для кого...

Вот и понимай, как знаешь. На том дело и кончилось. Обсуждения этого случая Лаврик устраивать не стал: честно признался, что представления не имеет, каким должно быть обсуждение и что тут вообще обсуждать.

Ну, а сегодня после полудня теплая компания опять отправилась в «поход амазонок». Мазур остался «на хозяйстве» один – Лаврик с Лымарем отправились по каким-то второстепенным делам, но кому-то, как решили, следовало приглядывать за оставшимся дома Вадимом.

Ну, никакого особого пригляда тут не требовалось – Вадим принес от тети Фаи две бутыли вина и принялся у себя в домике крутить Высоцкого. «С чего это он вдруг взялся тихушничать? – подумал Мазур. – Раньше обязательно зашел бы ко мне или к ребятам, если меня не было бы. Как-то повелось за это время – пить всегда сообща». Но ломать голову над этим не стал – опять-таки не представлял, как это его уместить в общую картину. Мало ли по каким причинам мужик вдруг захотел выпить с зеркалом. Он и в Питере знал парочку людей не алкоголиков и не тихушников – которые иногда устраивались с бутылочкой послушать любимую музыку в полном одиночестве.

У калитки послышался негромкий свист. Выглянув в окно, Мазур там увидел пацана лет двенадцати, несомненно, местного: в одних линялых трусах, босого, загорелого до черноты. Завидев в окне Мазура, пацан сделал ему какой-то таинственный жест. Вадим из домика так и не показался, а потому Мазур, не раздумывая, выпел во двор и вразвалочку подошел к калитке.

Оглядев его, мальчишка с видом заговорщика негромко спросил:

– Кирилл вы будете? Очки, борода...

– Я буду, чадушко, – сказал Мазур.

Отрок еще больше понизил голос:

– Там, за углом, – он показал, за которым. – Вас тетенька ждет. В зеленом «Москвиче». Сказала, вы ее знаете. Побыстрее просила.

Он посмотрел на Мазура словно бы с некоторой насмешкой, хмыкнул, фыркнул, повернулся и пошел прочь. Оглянулся, усмехнулся еще шире и пошел быстрее.

Ну да, подумал Мазур. Тот благословенный возраст, когда девочки пока что не интересуют, а «тетеньке в машине» может оказаться совсем немного лет, но для этого шкета она именно что «тетенька в машине». Вроде не было у него знакомых женского пола в зеленых «Москвичах». Да и вообще в машинах. По крайней мере, здесь.