Сергей Самаров - Тот самый калибр

Виктор Федорович решительно встал с подоконника, показывая, что полностью поддерживает мое мнение, я же вообще не садился и потому сразу развернулся и, не дожидаясь ответа, поскольку вопроса не задавал, а просто поставил полковника в известность, двинулся в сторону лестницы. Таким образом, Валеревич никаких данных и намерений выяснить не сумел, остался ни с чем и весьма этим фактом, кажется, расстроился.

Когда я с первых ступеней лестницы обернулся, то увидел фигуру Валеревича уже в дверях. Довольно быстро он преодолел расстояние от подоконника до двери. Видимо, больная голова заставляла его поторопиться…

Мы с Виктором Федоровичем поднялись в кабинет к капитану Радимовой. Она ждала нас, но из-за стола не встала, занятая чтением какого-то важного документа. Молча показала нам на стулья. Я, естественно, сел не туда, а в привычное мягкое кресло напротив стола. При этом Радимова сделала знак открытой ладонью, призывая нас немного подождать. Мы молча, как и сама хозяйка кабинета, согласились, уселись и стали ждать.

Впрочем, ждать пришлось недолго. Радимова закончила чтение и убрала документ в толстую папку с уголовным делом. Уже по толщине папки я понял, что это совсем другое дело — не то, что интересует нас. За ночь «наша» папка так распухнуть не могла. Но я давно уже привык, что сотрудники уголовного розыска обычно ведут сразу по несколько уголовных дел. Это для меня и для отставного подполковника Скоморохова наши проблемы являются доминирующими, и нам может показаться даже странным, что человек, плотно вошедший в наше дело, занят чем-то другим. Но это обыденная работа уголовного розыска.

Капитан Саня не сразу вернулась мыслями к нам, что-то еще обдумывала, видимо, связанное с только что прочитанными бумагами. Потом мотнула головой и улыбнулась. Мне показалось, что она улыбнулась мне. Виктору Федоровичу могло показаться, что улыбнулась она ему. Но это нам не помешало дружно улыбнуться в ответ.

— У вас, как я понимаю, новостей нет! — констатировала Радимова отсутствие моих телефонных сообщений.

— Если не считать того, что появилось пару минут назад…

— А что, пару минут назад вас обстреляли на крыльце нашего управления?

— А что, — ответил я в тон ее вопросу, — у вас подобные вещи так часто случаются, что даже не вызывают удивления?

— У нас рядом с дежуркой комната СОБРа. Любую стрельбу СОБР быстро пресечет своими действиями.

— Лучше бы они расстреливали на подходе полковников службы собственной безопасности Следственного комитета, — со вздохом посоветовал отставной подполковник Скоморохов.

— Там много полковников. Всех оптом?

— Хотя бы одного…

— Валеревича? — спросила Радимова.

— Сведения у тебя… Будто ты в военной разведке служишь… — одобрил я.

— В военной разведке я не служу. Меня просто не возьмут туда из-за моих гуманистических убеждений. Просто я в окно видела, как Валеревич подъехал к нам в управление. Мы с ним слегка знакомы.

— Тем не менее он не пожелал вести разговор с нами в твоем кабинете.

— Это уже интереснее…

— В кабинете Котова тоже.

— Котову Пашунин все же дозвонился ночью на домашний телефон. Василий Андреевич доверил разговор жене. Она сказала, что подполковник очень устал, лег спать и запретил себя будить. Не знаю, может быть, Пашунин умудрился дозвониться утром. Не желает человек понимать, что с ним общаться не хотят.

— Надеется, что Котов что-то может решить в его пользу, — предположил я. — По крайней мере, может вмешаться в судьбу Анатолия Пашунина.

— Едва ли его сейчас судьба брата волнует, — не согласилась капитан Саня. — Он уже понимает, что самому выкрутиться из ситуации будет трудно. И должен в легкой истерике находиться. Я самого Котова еще не видела. Секретарша принесла мне бумаги для капитана частного сыска. Она так и сказала, «для капитана частного сыска». Похоже, это уже почти официальное звание.

Я опять демонстративно посмотрел на часы. Время в запасе у нас еще было, тем не менее я хотел бы поторопиться, чтобы исключить возможность опоздания, поскольку свидание с майором Репьевым было назначено на улице.

Капитан Саня достала из ящика стола прозрачный файл с заявлением якобы от Анатолия Пашунина, а потом из того же ящика второй файл с текстом, собственноручно написанным подозреваемым. Все это пододвинула мне. Я передал, не вынимая документы из файлов, Виктору Федоровичу, который лучше меня умел сверять почерки. Чем Скоморохов и занялся. Он даже очки снова надел.