Сергей Самаров - Тот самый калибр

— Только имей в виду, что Пашунин может отговориться. Скажет, например, что у брата после выпивки руки сильно дрожали, и потому заявление написал он, а брат только подписал.

— Если он подписывал заявление, то должен был оставить там отпечатки пальцев. Возможно, это наш путь в тупик, но попробовать стоит…

С майором Репьевым удалось договориться даже проще, чем я ожидал. И при этом обошлось без очередного обещания с моей стороны провести несколько занятий с офицерами РОСО по системе рукопашного боя спецназа ГРУ. Наверное, подействовало мое объяснение, данное некоторое время назад, что в спецназе ГРУ учебный бой полностью повторяет реальный, то есть там не признается защитное обмундирование типа боксерских шлемов и в боксерских перчатках занимаются только новички, которые могут при неправильно нанесенном ударе на всю жизнь изуродовать себе руки.

Опытные бойцы на занятиях получают синяки и ссадины от реальных ударов, если они не могут от них защититься. И делается это намеренно, чтобы человек учился не только нападать, но и защищаться, хотя старая истина применима и там: лучшая защита — это нападение. Если раньше бойцы РОСО, встретившись однажды со мной в непонятной ситуации, сумели оценить мои ударные навыки и, пожелав ими овладеть, доставали своего командира, то после моего объяснения, предполагаю, они представили, как приходят домой с расплющенным носом и дети их не узнают, и отказались от такого обучения.

Теперь вопрос встал только о том, чтобы забрать заявление, якобы написанное Анатолием Пашуниным, из областной экспертизы МВД и передать его в ведомственную экспертизу ФСБ. Это взял на себя подполковник Котов. Посмотрел на часы, прикинул возможности и твердо пообещал, что к утру документ будет у меня.

Капитан Саня со своей стороны пообещала, что к десяти утра, поскольку она слышала, что мы договорились с Репьевым встретиться в десять сорок, у меня будет образец почерка Анатолия Пашунина.

Только бывший комбат Виктор Федорович ничего не пообещал. Впрочем, он взял на себя обязанности моего персонального водителя и телохранителя, и это было уже очень много. Лучшего телохранителя и пожелать себе было трудно. Помимо этих обязанностей Скоморохов стал владельцем моей, грубо говоря, временной съемной квартиры, где он одновременно исполнял и обязанности повара. Это я понял, когда по дороге домой Виктор Федорович остановил мотоцикл напротив продуктового магазина и спросил, как я отношусь к пельменям…

Вечером Скоморохову позвонила жена. Как я понял из разговора, она очень обрадовалась, что я своим присутствием скрашиваю одиночество отставного подполковника, и долго и терпеливо объясняла мужу, как и что можно приготовить, чтобы меня накормить. Женщины всегда считают, что мужчины от их кулинарных забот могут почувствовать себя счастливыми. Мне, к счастью, бывшая жена не звонила, а если и звонила, то по старому номеру.

Но не звонила и капитан Саня. А это значило, что никаких экстренно требующих моих действий событий не произошло.

Утром мы опять перекусили пельменями, после чего поехали в городское управление МВД. Там, во дворе, мотоцикл был, по крайней мере, под приглядом дежурного, который из-за своего стола иногда смотрит во двор.

У дежурных как раз проходила смена, и я надеялся, что мы сможем без остановки проскользнуть мимо стойки, но не получилось. Нас остановили, заставили получить пропуска, заблаговременно, еще с вечера выписанные капитаном Радимовой. Но дальше пройти вот так сразу нам все равно не удалось.

Новый дежурный показал на меня какому-то полковнику в синем прокурорском мундире, тот сделал знак рукой, словно останавливал такси, и посмотрел при этом прямо на меня. Я догадался, что в холле городского управления МВД такси если и бегают, то редко, и знак этот относится ко мне. Сработала привычка воспринимать погоны со звездочками адекватно форме и количеству самих звездочек, и я остановился. Остановился и Виктор Федорович. Полковник вышел из-за стойки дежурного, подошел ко мне вплотную, дыхнул на нас со Скомороховым вечерним устойчивым перегаром и только после этого представился:

— Полковник Валеревич, офицер службы собственной безопасности Следственного комитета области. Зовут меня Михаил Константинович. Можно звать и по имени-отчеству, и по званию. Кому как удобно. Я не придираюсь… Я тут как раз вас дожидаюсь, капитан частного сыска. Поговорить необходимо. Я так полагаю, что с вами подполковник в отставке Скоморохов?